Орфей спускается в ад

Роза закрывает лицо руками. Раздается выстрел. Трость падает на пол. Музыка моментально стихает. Сцена темнеет. На Розу, прислонившуюся спиной к анатомической карте, падает слабый луч света. Ее искаженное лицо – как трагическая маска.

Роза. О Мадонна… О-о-о…

Звучит печальный мотив. Свет гаснет. Видны только поднятые крылья ангела.

Картина восьмая

Врачебный кабинет. За столом, сгорбившись, сидит Джон. На заднем плане над ним смутно виднеется ангел. Входит Альма с кофейным подносом в руках. Из внутренней комнаты доносится молитва.

Джон. Что там бормочет твой папа?

Альма. Он молится.

Джон. Скажи, чтобы перестал. Кому нужна допотопная магия?

Альма. Тебе, может быть, не нужна, но вопрос не в том… я тебе кофе заварила.

Джон. Не хочу я кофе.

Альма. Ложись, я вымою тебе лицо. (Прикладывает влажное полотенце к его кровоподтекам.) Какое красивое, тонкое лицо. И сколько в нем силы. Нельзя, чтобы она пропадала даром.

Джон. Ну хватит! (Отталкивает ее руку.)

Альма. Ты должен пойти к отцу.

Джон. Он не хочет меня видеть.

Альма. Это потому, что он любит тебя.

Джон. Нет, все произошло потому, что кто-то сунул нос не в свое дело – позвонил и сказал, чтобы он приехал. Кто бы это мог быть?

Альма. Это я позвонила.

Джон. Ты?!

Альма. Позвонила, как только узнала о твоих планах. И попросила приехать, чтобы урезонить тебя.

Джон. Приехал и попал под выстрел.

Альма. В этом виновата твоя слабость.

Джон. Ты считаешь меня слабым?

Альма. Иногда слабый становится сильным в драматические моменты жизни.

Джон. Эх, ты, старая дева с рыбьей кровью! Все вы одинаковы – правильные, богобоязненные, напыщенные людишки, верящие в допотопные чудеса и бормочущие бесконечные молитвы! И почему я должен лечить тебя от неврастении, давать успокоительные порошки, следить, чтобы у тебя не случился припадок?

Альма. Называй меня как хочешь, только бы старый доктор не услышал твои пьяные выкрики.

Джон. Нет, ты посмотри сюда, на анатомическую карту.

Альма. Видела я ее. (Отворачивается.)

Джон. Ты боишься смотреть!

Альма. Почему я должна бояться?

Джон. Рассуждаешь о смелости, а сама не смеешь посмотреть на устройство человеческих органов.

Альма. Органы – не главное в человеке.

Джон. Думаешь, внутри у тебя лепестки розы? Ошибаешься. Посмотри сюда, тебе полезно.

Альма. Ты безобразно ведешь себя, а старый доктор чуть не погиб…

Джон. Помолчи!

Альма. …из-за твоей безалаберности!

Джон. Я не виноват, что в него стрелял этот пьяница.

Альма. Тебе должно быть стыдно…

Джон. Лучше послушай небольшую лекцию по анатомии. Верхний этаж – это мозг, он жаждет то, что называют истиной. Узнает он немного, но продолжает надеяться, что постигнет ее. Посередине – желудок. Который требует пищи. Внизу находятся половые органы. Им одиноко, и потому они жаждут любви. Мозг, желудок и половые органы испытывают постоянный голод, и я стараюсь кормить их досыта. А ты… ты заставляешь их голодать, разве что время от времени наполняешь желудок чем-нибудь несущественным. А вместо знаний и любви довольствуешься устарелыми понятиями и отжившими обычаями… Все, лекция по анатомии окончена.

Альма. Невысокого же ты мнения о человеке! Твоя анатомия – это анатомия животного. Я отвергаю твое понимание любви и истины. На твоей схеме не показано главное…

Джон. Ты имеешь в виду ту распрекрасную душу, о которой ты вечно толкуешь?

Альма. Да, ее нет на анатомической карте, но она существует. Я знаю это достоверно, потому что всей душой любила тебя и почти умирала от горя, когда ты обижал меня!

Джон (медленно поворачивается к Альме, говорит тихо). Я не смог бы любить тебя.

Альма (удивленно). Что?

Джон. Тогда вечером, в казино, я не смог бы любить тебя. Не смог, даже если бы ты согласилась пойти со мной наверх. (Она пристально смотрит на него. Словно знает, что ей нанесут смертельную обиду.) Да, не смог бы, как это ни смешно. Я боюсь твоей души больше, чем ты боишься моего тела. Я не тронул бы тебя, потому что недостоин даже прикоснуться к тебе…

Входит мистер Уайнмиллер.

Мистер Уайнмиллер. Ему гораздо лучше.

Альма кивает. Джон берет чашку.

Альма. Кофе остыл. Я подогрею.

Джон. Не стоит.