Орфей спускается в ад

Мистер Уайнмиллер. Альма, доктор Джон просит тебя к себе.

Альма. Но я…

Мистер Уайнмиллер. Он хочет, чтобы ты ему что-нибудь спела.

Альма. Спела? Сейчас?

Джон. Идите, мисс Альма, спойте ему.

Мистер Уайнмиллер выходит из дома. Альма смотрит на Джона, который сидит, сгорбившись, над чашкой кофе. Альма идет к доктору Бьюкенену, и через минуту мы слышим, как она запела. Джон встает из-за стола, подходит к двери, отворяет ее.

Джон (проникновенно). Я пришел, папа. Прости меня…

Сцена темнеет. Освещен только ангел.

Картина девятая

На экране – бледно-голубое небо ранних осенних сумерек. Духовой оркестр вдали играет марш Джона Сузэ.

Альма в домашнем платье и с распущенными волосами входит в гостиную. У нее бледное, безжизненное лицо и скованные движения. Как после затяжной болезни. Она подходит к окну, но шествие с оркестром еще не приблизилось к дому Уайнмиллеров. Она возвращается к дивану, садится, устало закрывает глаза.

Святой отец и миссис Уайнмиллер входят к себе в дом. Пара смотрится комично. На даме – залихватски сбитая набок шляпка с перьями и цветастый шарф вокруг шеи. На лице жуликоватая усмешка, как у пирата из музыкальной комедии. Одной рукой она держится за локоть мужа, в другой руке мороженое.

Мистер Уайнмиллер. Отпусти, пожалуйста, мою руку… Наша мама сегодня очень плохо себя вела. Остановилась у аптеки «Белая звезда» на Главной улице и стоит, как упрямый мул. Не пойду, говорит, дальше, пока не купишь мне мороженого. Купил, попросил завернуть в салфетку. Она обещала поесть дома. Только вышли на улицу, она срывает салфетку и начинает лизать на виду у всего честно`го народа. Стыда с ней не оберешься! (Миссис Уайнмиллер протягивает мужу остаток мороженого – «Лизнешь?») Нет уж, спасибо.

Альма. Вы – как дети.

Раздражение главы семейства переносится на дочь.

Мистер Уайнмиллер. Альма, почему ты не оденешься? Изо дня в день сидишь, как инвалид, хотя у тебя ничего серьезного. Не знаю, о чем ты думаешь, может быть, тебя постигло какое-нибудь разочарование, но нельзя вести себя так, как будто наступил конец света.

Альма. Я убрала постели и вымыла тарелки после завтрака. Отправила белье в стирку, почистила картошку, налущила гороху, накрыла стол к ланчу. Чего ты еще от меня хочешь, папа?

Мистер Уайнмиллер. Я хочу, чтобы ты оделась или ушла к себе. Ты только по вечерам одеваешься. Я уже не раз слышал, как ты уходишь из дома в два часа ночи.

Альма. Иногда мне нужно пройтись по свежему воздуху, чтобы лучше уснуть.

Мистер Уайнмиллер. Что я скажу людям, если спросят?

Альма. Скажи, что я сильно переменилась… В какую сторону – посмотрим.

Приближаются звуки оркестра.

Мистер Уайнмиллер. Так и будешь вести себя до бесконечности?

Альма. А ты хотел бы, чтобы до бесконечности?

Мистер Уайнмиллер. И перестань вертеть кольцо на пальце! Когда ни посмотрю, все время вертишь. Сейчас же сними кольцо! (Он хватает ее за руку, она вырывается.)

Миссис Уайнмиллер. Вперед, в бой!

Мистер Уайнмиллер. Ладно, сдаюсь!

Альма. Так-то лучше. (Подходит к окну. Оркестр совсем близко.) По какому поводу праздник?

Миссис Уайнмиллер. Еще какой! Его встретили на вокзале с большим серебряным кубком.

Альма. Кого… кого встретили?

Миссис Уайнмиллер. Этого парня из соседнего дома. На которого ты из окна смотрела, все глаза проглядела.

Альма. Это верно, папа?

Мистер Уайнмиллер (разворачивая газету). Ты что, газет не читаешь?

Альма. Последнее время не заглядывала.