Орфей спускается в ад

Шеннон. Не будьте столь щепетильны. Если вы основательно проголодаетесь, то тоже ее съедите. И не поверите, что люди могут съесть с голодухи. В мире пока еще много голодающих. Многие умерли, но еще больше по-прежнему живут и голодают, уж поверьте, слово вам даю. Так вот, когда я вел группу – женскую? – да, женскую… по стране, которую не надо называть, но она есть… мы ехали на туристическом автобусе вдоль берега в тропиках и увидели огромную кучу… ну, вонь стояла дикая. Одна из дамочек спросила: «Ой, Ларри, а это что такое?» Меня зовут Лоренс, но наиболее благожелательные дамы иногда называют меня Ларри. Для определения той кучи я воздержался от ругательного слова, да, по-моему, оно и не требовалось. Потом она, а затем и я, заметили у кучи пару очень старых жителей той неназванной страны, практически голых за исключением вонючих лохмотьев. Они ползали вокруг этой кучи… и… Время от времени что-то оттуда вытаскивали и совали в рот. Что? Кусочки… непереваренной пищи, мисс Джелкс. (Недолгая пауза. Ханна издает булькающий звук, бежит по веранде к ступенькам и исчезает из виду. Шеннон продолжает говорить самому себе и луне.) Вот почему я ей все это рассказал? Потому что это правда? Именно поэтому и не было причины все рассказывать. Да, это правда, и поэтому надо было промолчать. Вот только… похоже, я в той неназванной стране впервые увидел правду своими глазами. Постепенный, быстрый, естественный и неестественный, предопределенный и случайный… распад и крушение молодого мистера Т. Лоренса Шеннона, тогда еще молодого мистера Т. Лоренса Шеннона, то замедляющийся, то ускоряющийся… Последняя женская группа, которую я вез по тропическим странам… Почему я сказал «тропическим»? Черт подери, да! Вот интересно… это что-нибудь значит? Может, и так. Быстрый распад – признак жаркого климата, душного, раскаленного и влажного, и я бегу обратно к ним, словно… Недосказанная фраза… Всегда соблазнял одну или двух… или трех, или четырех в группе, но на самом деле сначала вызывал у них дикий восторг, открывая им… что? Ужасы? Да, ужасы! Ужасы тропической страны, по которой мы ехали. У меня мысли путаются, как будто лампочка гаснет… Так что, наверное, я остаюсь здесь и буду до конца дней своих жить за счет хозяйки. Ну она достаточно немолода, чтобы умереть раньше меня. Она вполне может уйти первой, и, думаю, что через пару лет вынужденного ее ублажения я, может, и приготовлюсь к потрясению от ее ухода… Жестокость… жалость. Что это? Не знаю, знаю лишь одно…

Ханна (снизу веранды). Вы сами с собой разговариваете.

Шеннон. Нет, с вами. Я знал, что оттуда вы меня слышите, но поскольку я вас не вижу, то смог легче все высказать, понимаете?..

Нонно. Сказанье не из дивных, сладких песен –
О жизни той, где правят мрак и плесень…

Ханна (возвращаясь на веранду). Я поближе рассмотрела привязанную там игуану.

Шеннон. Правда? И как она вам? Очаровательная? Привлекательная?

Ханна. Нет, отнюдь не привлекательная. И, тем не менее, я думаю, ее нужно отпустить.

Шеннон. Известно, что игуаны откусывают себе хвосты, когда их за них привязывают.

Ханна. Эту привязали за шею. Она не может откусить себе голову, чтобы вырваться из пут, мистер Шеннон. Можете посмотреть на меня и честно сказать, что вы не знаете, что она способна испытывать боль и страх?

Шеннон. Вы хотите сказать, что она – одно из творений Божьих?

Ханна. Если вам так хочется поставить вопрос – то да. Мистер Шеннон, прошу вас, обрежьте веревку, отпустите ее, а? Потому что если этого не сделаете вы, то сделаю я.

Шеннон. Мисс Джелкс, а вот вы можете посмотреть на меня и честно сказать, что это пресмыкающееся, привязанное под верандой, беспокоит вас лишь потому, что его положение напоминает предсмертные усилия вашего дедули, пытающегося закончить свое последнее стихотворение?

Ханна. Да, я…

Шеннон. Не трудитесь продолжать. Нынче вечером мы поиграем в Бога, как дети играют в домики с разбитыми ящиками и коробками. Идет? Сейчас Шеннон спустится вниз с мачете в руках и освободит эту проклятую ящерицу, чтобы та сбежала обратно в кусты, потому что Бог этого не сделает, а мы поиграем в Бога.

Ханна. Я знала, что вы это сделаете, и спасибо вам за это.