Оракул выбирает королеву

Леона посмотрела. Да, в самом деле, Эрика принесла ей взрослое платье, и дивные панталончики с кружевной оборкой. Тоже взрослые.

Всхлипнув и в очередной раз утерев нос, Леона выбралась из-под покрывала и молча принялась рассматривать одежду. Да-а, это вам не ее простые детские платьица. Все было настоящим, взрослым, как у мамы. Возможно, и не так плохо быть заколдованной? Настоящее взрослое платье. И чулки.

— Сама оденешься? — уточнила Эрика.

Но вот облегчать жизнь этой вредной льессе, которая дерется, Леоне совершенно не хотелось. Поэтому она заморгала на Эрику и невинно ответила:

— Нет. Меня няня одевает.

— Сама попробуй, — буркнула Эрика, теребя свой закрученный пружинкой локон.

— Не умею, — мстительно прогнусавила Леона.

— Голой будешь ходить, — пригрозила Эрика.

— Ну и буду, — насупилась Леона.

Распустила узел на скатерти, который и без того едва держался, а потом решительно протопала к двери. Эрика даже не успела схватить ее за руку, и Леона, шагнув через порог, гордо посмотрела на дядю Орнелла, который почему-то смутился.

— Оденьтесь, льесса, — обронил сухо и отвернулся.

— Не умею. Меня няня одевает.

Конечно, Леона немножко лукавила. На самом деле няня ей помогала, но кое-что она умела и сама. Но что-то ей подсказывало, что противная Эрика совершенно не хочет ей помогать одеваться, а вот дядя Орнелл будет против разгуливающей голышом заколдованной девочки. Сильно заколдованной, потому что не может у незаколдованного человека быть волосиков внизу живота.

— Эрика. Ну не мне же ее одевать? — крикнул Орнелл.

Леону крепко взяли за руку и завели обратно в комнату. Лицо Эрики пошло красными пятнами, Леона с трудом сдержала улыбку. Так тебе и надо, злыдня.

— Давай помогу, — пробурчала Эрика, — иди сюда… деточка.

И Эрика, кряхтя и бормоча под нос ругательства, принялась натягивать на нее панталоны, затем — чулки, потом — нательную сорочку… В результате Леона оказалась наряженной во взрослое платье, а Эрика вспотела и запыхалась.

— Ну, вот, — наконец с одеванием было покончено, — теперь идем, я покажу, где помыть руки… И, пожалуй, покормить тебя надо.

— Хочу к маме, — прогнусавила Леона.

— Послушай, — устало сказала Эрика, — мы не причиним тебе зла. Только будь хорошей послушной девочкой, ладно? А я, так и быть, куплю тебе игрушек.

— Вы злая, — набравшись храбрости, заявила Леона, — вы бьетесь.

— А твой Арман, конечно же, сама доброта, — язвительно заметила Эрика.

— Арман… — выдохнула Леона и внезапно задумалась.

Это имя будило в ней неясные ощущения. Как будто это был близкий ей человек, она его очень-очень любила, а потом… А что случилось-то?

Но, уж конечно, она не будет об этом спрашивать у Эрики. Сама потом разузнает.

— Хорошо, я буду послушной девочкой, — согласилась Леона.

— Ну тогда пойдем обедать, — кажется, Эрика вздохнула с облегчением.

И они пошли.

Обедали на кухне, маленькой, бедной, с закопченными стенами. Но еда оказалась вкусной: свежий хлеб, нарезанное ломтиками копченое мясо, немного овощей и творожный сыр. Дядя Орнелл собственноручно налил Леоне большую кружку молока, и Леона, хоть и не очень-то любила молоко, с голода выпила все до капельки.

— Ну вот, так-то лучше, — дядя Орнелл улыбнулся.

А потом тревожно посмотрел на Эрику.

— Ты… опять во дворец собралась?

Эрика усмехнулась.

— Не переживай. Моих личных вещей у него нет, а так меня не отследить. Пойду, послушаю, что там происходит, и не пришла ли в голову Меркла снова мысль чинить Оракула.

Орнелл вздохнул.

— Ты уж, пожалуйста, не рискуй напрасно…

— Но, дядя, если меня схватят, то у нас есть, на кого меня поменять.

Леона молча жевала ароматную горбушку, слушала все эти разговоры и не понимала ни-че-го. А жаль. Оправившись от первого страха, она сообразила, что вокруг происходит нечто занятное. Да, жаль, что ей ничего толком не объясняли… и Армана жаль. Кажется, она его любила. Но почему-то все забыла.

* * *

Эрика вернулась под вечер, когда солнце только-только закатилось, и за оконцем разлились сиреневые сумерки. К этому времени Леона извелась сама и извела дядю Орнелла, да так, что под конец он засверкал глазами и рявкнул: "Да замолчишь ты сегодня или нет?"

Леона насупилась и отвернулась. Почему-то дядя Орнелл не хотел слушать ни о ее игрушках, ни о кролике, ни о маме и папе, ни о Патрисе, ее кузене, который приезжал несколько дней тому назад, хвастался перочинным ножом и испортил платье кукле Зилении.

Так, в сумерках, они и сидели, каждый в своем углу. Иногда дядя Орнелл поднимался, начинал ходить по комнате, нервно теребя пальцы, и тогда Леона слышала его бормотание "Нет, все же зря… уж лучше бы оставили, как есть… Он нас точно убьет. Найдет и убьет".

— Дядюшка Орнелл, кого вы боитесь? — спросила Леона самым нежным и елейным голоском, на который только была способна. Когда она таким же голосом выпрашивала хлеб с вареньем, нянюшка никогда не отказывала.