Опасный менуэт

Вот гитарист умолк, а Сальвадор будто споткнулся, замер… Опять звон гитары — и внезапные повороты, прыжки, буйная чечетка атамана. Ах, что это был за танец! Танцор то становился в позу разъяренного быка, расставив ноги, набычив шею, то хлопал себя по кожаным бедрам, срывал красный платок с пояса и, развернувшись, топтался на месте, отбивая такт.

Картина эта так живо представилась Михаилу, что он взял карандаш, альбом и зарисовал ее.

В это время усилился ветер, рьяный и отнюдь не попутный. Купеческое судно повернуло и, с трудом преодолевая непогоду, направилось к северу. Боялся ли капитан ветра или не желал встречи с пиратами?

После глухой черной ночи судно, как ни странно, оказалось в тихой, прозрачной лагуне: вместо Марселя они прибыли в Венецию.

Здесь нашего героя ждали новые приключения, к которым мы вернемся в свое время.

Однако мечта о Париже ни на минуту не оставляла нашего странника, а, как известно, всякий, кто чего-нибудь страстно желает, в конце концов непременно сие по-лу-ча-ет…

ОСЕНЬ. СКВОЗЬ СОЛНЕЧНЫЙ СВЕТ

Когда дилижанс прибывал к Орлеану, выпал снег. Изрытые дороги, лачуги, дома побелели. Эта волшебная белизна напоминала Михаилу Россию. На сердце стало тревожно, он загрустил при виде деревьев, покрытых легкой изморозью, при вдохе воздуха, пронизанного снежинками.

Звякнул колокольчик, и раздался голос кондуктора:

— Адье! Орлеан! Приготовиться!

Словоохотливый кондуктор заговорил об истории Орлеана, о знаменитой Жанне д’Арк. О том, как король Карл VI оказался не способным править страной, потерял рассудок, и в это время англичане во главе с Генрихом V захватили Нормандию, вошли в Париж и заняли весь север страны. Но необыкновенная, простая девушка Жанна, услышав голоса с небес, поняла, что делать, воодушевила французов, все войско — и началась новая история Франции. "Да, нам есть чем гордиться! — закончил кондуктор. — А теперь, господа, прошу вас подкрепиться в Орлеане — и наш дилижанс тронется к Парижу".

Мишель обошел площадь, взглянул на дом-музей Жанны д’Арк и приблизился к церкви, что стояла рядом с ратушей. Как раз стали бить в колокол. Звуки его были однообразные, монотонные. Пришел на память Новоспасский монастырь — сколько там голосов, какие перезвоны! Бывало, еще идешь по Таганке, а уже слышишь, как зовет, волнует, возвышает душу колокольное многоголосье!

Вспомнился совет Хемницера: глядеть кругом, зарисовывать, записывать. Михаил вытащил альбом, карандаш и зарисовал музей Жанны д’Арк. В руках нет уже прежней скорости, ремесло его ослабло. А потом начал писать дневник. "Подъезжаю к Парижу, но зачем я туда еду — не знаю сам, — делится с дневником своими мыслями. — Жизнь моя катится по крутой дороге. Предсказатель там, в Херсонесе, напророчил, что беды мои от податливого характера, что, если я не выработаю волю, не отточу ум, ничего не добьюсь". Допустим, Мариетта не набивалась к нему в любовницы, но — Эмма, испанка Кора, другие женщины?

Дилижанс подал сигнал, кондуктор помахал рукой, и Михаил поспешно закрыл альбом. Его соседями оказались два почтенных господина, которые вели непрестанный разговор и касался он современной политической жизни.

— Старый порядок изжил себя, наша бедная Франция целых два столетия в руках абсолютных монархов, тогда как Англия…

— Тюрго говорит, что, если бы ему дали пять лет деспотизма, он бы сделал Францию счастливой.

— Деспотия — это тоже абсолютизм, я не согласен.

— И все же, пока была жива церковь, народом можно было управлять, а теперь авторитет ее пал, а веру заменила просвещенная игра ума.

— У нас король — это все, а народ — ничто, но более смиряться с этим никто не желает.

— Если бы король мог отказаться от привилегий аристократов! Но он в их власти. Да еще во власти этой австриячки Марии-Антуанетты! Сколько бродяг ходит по дорогам, какая нищета…

Наш герой смотрел в окно дилижанса, но не замечал ни трущоб, ни бедности. Все покрывал сверкающий легкий снег. Как будет он зарабатывать на хлеб? Гравировать карты, выгодно их продавать. Конечно, сначала устроиться с жильем, а потом уж искать Виже-Лебрен. Из разговора попутчиков можно было догадаться, что не в лучшие времена попадает он в Париж. Они вовсю ругали короля и королеву. Марию-Антуанетту слишком рано выдали замуж, Людовик XVI — не чета отцу и деду — медлительный, неуклюжий, нерешительный, — от этой пары на Францию и падают все беды.

— Крестьяне разоряют замки, дворцы, — слышался шепот.

Дилижанс уже приближался к Парижу.

Дешевую комнатку Мишель нашел вблизи парижского рынка. Это был двухэтажный деревянный дом с темными подъездами и грязным двором. Однако хозяйка, получив задаток, показала довольно чистую комнатку с умывальником и мебелью, а главное, с широким окном, из которого открывался незастроенный участок улицы и двор.