Олег Борисов

Соучастие работы Борисова над фильмом надо понимать буквально: со-у-час-тие. Разумеется, Олег Иванович не сидел за столом вместе с Абдрашитовым и Миндадзе и не помогал им писать режиссерский сценарий. Но после того как сценарий был готов и предлагался ему для чтения, Борисов брал в руки «микроскоп» и внимательнейшим образом рассматривал текст под всевозможными углами. Он погружался в роль с головой. Еще Владимир Венгеров говорил, что с Борисовым не было нужды работать в привычном для режиссера смысле этого слова. Олег Иванович сам отсекал от себя все случайное и, с его точки зрения, неверное, обладая, по мнению Андрея Караулова, редчайшим актерским качеством — «абсолютным чувством меры». И абсолютным, стоит, полагаю, добавить, слухом на фальшь и абсолютным зрением на жест и каждое движение.

«Мы, — рассказывает Вадим Абдрашитов, — очень много говорили с ним о роли — на всех стадиях работы над фильмом. Он дотошно все выяснял, лепил роль. Всегда приходил абсолютно подготовленным к работе.

Что это означает? Как минимум — знание текста. Приходил — у него экземпляр режиссерского сценария был испещрен не меньше, чем, скажем, мой. У меня, что называется, по всем статьям — по художнику, оператору… А у него — по тексту, по тексту, по тексту. И все время работал над выстраиванием реплик, монологов, диалогов. Говорил: „Мы же обсуждали: может быть, здесь — все-таки это не то слово, давай вот этим заменим“. — „Давай“. — „А вот здесь давай точку поставим. Вместо запятой. Пусть будет более рублено сказано“. Олег Иванович вслушивался, внутренне произносил и выстраивал, структурировал этот текст в абсолютной отдаче. С ним было интересно вот так поработать над текстом. Многие его предложения пошли, что называется, в дело. Он через себя это пропускал. Не отбарабанил, снялся и пошел, а через себя все это было пропущено. И я вижу это до сих пор на экране».

Борисов был выдающимся профессионалом, художником, человеком, которому можно было показывать подготовленный для монтажа материал. «Актерам, — считает Абдрашитов, — не стоит показывать материал. Ни к чему. Они, бедные, не знают, где это будет порезано, как это будет смонтировано, почему не тот дубль? Не стоит. А Борисову не только можно было показывать — нужно». Вадим Абдрашитов вспоминает, как после того как картина «Остановился поезд» была уже собрана и начался процесс озвучения, его тронуло, когда Борисов совершенно неожиданно вдруг спросил про какой-то эпизод, связанный с Ермаковым: «Слушай, а Ермаков здесь не очень жестко сказал, не слишком отрицательно высказался?..»

Борисов продолжал играть роль и на озвучении фильма. Этот процесс никогда не становился для него формальным, рутинным из-за своей необходимости. Для подавляющего большинства актеров озвучение — обычная, неизбежная составляющая ремесла. Борисов же купался в тончайших возможностях игры голосом, ювелирной нюансировки, интонационных точках, запятых и многоточиях. На озвучении, особенно таких сложнейших ролей, как, скажем, роль Ермакова («Остановился поезд»), роль Гарина («Крах инженера Гарина») и роль Гудионова («Слуга»), Олег Иванович акцентированно гранил образ.

Актеры делятся на две категории. Одни эксплуатируют написанную роль, и им это идет. Другие наполняют роли собой. Иногда дают очень много. Именно так было с Ермаковым — Борисовым. «Это, — говорит Абдрашитов, — была едва ли не единственная моя картина, когда было принято решение не снимать два эпизода. Мы с Миндадзе в подготовительном периоде исключительно тщательно работали над сценарием. А потом не менее тщательно работали над сценарием режиссерским. Все замыслы были достаточно сложными. Режиссерский — всегда дорабатывался и с операторами, и с художниками. И, естественно, все было выстроено и в драматургическом плане. Так вот, несмотря на это было принято решение, которое потрясло дирекцию „Мосфильма“. Такого вообще не бывает, чтобы режиссер объявлял: те два эпизода снимать не будем потому, что они уже как бы сняты, они как бы уже есть. Это — грань этого человека, этого героя. Его взаимоотношения с другими партнерами по фильму. Это уже снято. Не надо. Это рассчитано на другие способы подачи. И даже не способ подачи — на другой уровень отдачи актера, на другой уровень наполнения актером роли.

Борисов настолько внес себя в фильм, что уже не надо было. Дирекция была потрясена. Бегали за мной: точно? Не надо? Потому что была сцена прощания, расставания Малинина и Ермакова.

Я к чему говорю о подготовительном периоде. Это не недостаток, это не неточность драматургического решения, а это показал материал — это уже все было.