Читаем Олег Борисов полностью

На вопрос, что нужно актеру, Борисов отвечал с предельной краткостью: «Ум». И это Борисов, который никогда не занимался режиссурой, который был, по словам Михаила Козакова, «органичен, как кошка, был разнообразен, пластичен» и переиграл все в диапазоне от «За двумя зайцами» до «Кроткой». «И был, — говорит Козаков, — умен и выстроил свою судьбу».

Вовсе не исключено, что раздражительность Борисова, связанная в основном с недостаточной каждодневной подготовленностью партнеров и чрезмерной, неоправданной затянутостью съемочного процесса (хотя «Проверка на дорогах» была снята в рекордные — для Германа! — сроки: «всего» за пять месяцев, но потому, наверное, что лента была дебютной для режиссера, потом он стал снимать фильмы годами), эпизодически проявлялась в работе над фильмом «Проверка на дорогах», и это позволило Алексею Герману назвать Борисова — с оговоркой «мне казалось» — человеком «недобрым по отношению к труппе, сердитым». «Вот ему, — пытался аргументировать свое предположение режиссер, — нужно было уехать в отпуск — трава не расти. Плачь перед ним, на колени становись. Нет, он уедет. Но может он и прав был. Что-то внутри себя чувствовал. Не так все просто».

В фильме Абдрашитова «Парад планет» дебютную роль в кино сыграл Петр Зайченко, который был ошеломлен атмосферой, заданной в съемочной группе, прежде всего, Борисовым и режиссером. Борисов взял над Зайченко своего рода шефство.

Зайченко, работавший в волгоградском театре, совершенно случайно попал на картину. Вызвали его в Москву по просьбе приятеля, художника-постановщика «Парада…» Александра Толкачева. Чтобы в Москве побывал. Абдрашитов же увидел в нем любопытного персонажа — «…с незатасканным, не замыленным лицом». Стал с ним работать. И оказалось, что — в точку. «Но он, — рассказывал мне Вадим Абдрашитов, — был начинающий. Раньше не снимался. Хитростей, тонкостей пребывания перед объективом не знал. О многих приспособлениях существования актера перед камерой не ведал. Это дается опытом только. И какое-то время Петя чувствовал себя неуверенно. Так вот Борисов и стал как раз человеком, который его подтаскивал, учил. Профессии. Именно Борисов. Там вокруг были Никоненко, Шакуров… Но именно Борисов его не то что опекал, а подсказывал. „Петя, не волнуйся, общий план, не траться на общем плане, подожди, там будет крупнее…“ Ну, и так далее. Именно Борисов. И Петя всегда об этом с благодарностью вспоминает. Борисов и начинающий актер. Другой мог ведь и не посмотреть на новичка…»

Зайченко называет «Парад планет» фильмом «на всех», кто был в нем занят, а занята в нем была «хорошая мужская компания». У актеров из этой картины долгие годы после съемок была даже своя игра. Если кто-то из этой компании видел где-нибудь другого, то обязательно, как в фильме, громко произносил пароль: «Карабин!», а в ответ слышал не менее громкий ответ: «Кустанай!» «Помню, — рассказывал Петр Зайченко, — как Олег Иванович Борисов в элегантном сером костюме стоит в Доме кино, разговаривает с министром — это было еще в советские времена. Я вхожу, вижу его, не могу нарушить традицию и ору: „Карабин!“ Олег Иванович тут же откликается: „Кустанай!“ И как ни в чем не бывало, никому ничего не объясняя, продолжает разговор».

Борисов как-то сказал Зайченко, что снимать того будут — сколько проживет, всю его жизнь, но узнавать незнакомые люди никогда не будут. «И, — говорит Зайченко, — сбылось. Не узнают. Прав был Олег Иванович».

Абдрашитов много раз слышал от своих коллег, от актеров, которые с Олегом Ивановичем работали, о том, что у него — тяжелый характер. Ему все уши об этом прожужжали. «О, — говорили Вадиму Юсуповичу, — ты с Борисовым собираешься работать. Он, знаешь, — такой… Не подойти к нему… С ним невозможно…» «Я всегда, — рассказывал мне Абдрашитов, — это слушал с удивлением. Потому что ни с чем подобным, о чем предупреждали „знатоки“, никогда не сталкивался и ничего подобного никогда не случалось. За долгие годы нашей дружбы, нашей работы. Никогда этого не было. Он был легок в общении, абсолютно коммуникабельный. И ничего такого из области тяжелого характера не проявлялось никогда.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное