Один

Что касается рейтинга сегодняшних трикстеров, то безусловный лидер — это Трамп. Я говорил, кстати, своим студентам на Creative Writing School у Кучерской: «Ребята, если вы сейчас напишете роман о противостоянии Трампа и Ким Чен Ына, в каковом противостоянии Ким Чен Ын будет скучным злодеем, вроде Филиппа Испанского, а Трамп — чем-то вроде Уленшпигеля, таким бродячим трикстером… ну, или не бродячим, то этот роман будет всемирно популярен. Напишите его, это очень живая история». Написать их параллельное развитие, параллельные действия. Написать таинственный внутренний мир Ким Чен Ына, потому что мы ничего не знаем про этого человека, он предельно закрыт. Мы знаем только, что он очень любит сыр эмменталь, что само по себе уже достаточно экзотично, особенно в его стране. Короче, если кто-то напишет сейчас такой роман, то Трамп — это идеальный трикстер. И этот роман будет бестселлером по обе стороны океана. Просто надо его хорошо написать.

Понимаете, в чем проблема? Трамп — это жертва черного пиара. И он человек в самом деле временами неровный, достаточно противный. Иногда он выглядит, как в этом новейшем бестселлере, глуповато. Но это не так. Если взглянуть на него иначе, можно… Ну, я, естественно, не даю никаких советов его здешним поклонникам былым, вроде Симонян, и его фанам из числа русских политконсерваторов. Ну, просто перепиарить, перепозиционировать Трампа можно очень легко. Человек, который ломает тошнотворную серьезность этого мира. Он насмешничает над окружением. Он пародирует автобиографические книги Обамы, заявляя, что он самый умный; пародирует стиль американского истеблишмента. Он вообще герой-пародист, действующий, ну, в жанре высокой пародии, если угодно.

И вот попытаться в Трампе увидеть трикстера, который вышучивает истеблишмент, — это, я думаю, была бы отличная книга. Мало того, что Трамп был бы очень рад и вы бы стали его любимцем, но это дает определенные возможности взглянуть на эту фигуру под другим углом зрения. Так что из всех трикстеров, действующих сегодня в мире, он наиболее перспективен, как мне кажется.

Среди других политиков? Ну, видите, Навальный — другой тип. Навальный все-таки предполагает доверие к типу героя, а сегодня такого доверия нет. Он такой действительно оружейник Просперо. Понимаете, вот я очень чувствую диссонанс в облике Навального: он вынужден острить, а так-то он фигура невеселая, он фигура довольно мрачная и, я бы сказал, в чем-то трагическая. Поэтому его юмор — это юмор висельника. Не дай бог, конечно! И он не годится на трикстера. Но тут, видите, какая опасность, вот одна из главных опасностей нашей времени. Раз уж вам про трикстера интересно, вопросов довольно много на эту тему.

В чем штука? Современное время (простите за тавтологию), нынешнее время разучилось воспринимать героя. Глядя на героя… Вот мы об этом сейчас собственно и сделали интервью с Андреем Смоляковым — большим, как мне кажется, трагическим артистом. Оно появится скоро в «Собеседнике». Мы говорим именно о том, что, видя перед собой героя, мы готовы его прежде всего заподозрить — в корысти, в сговоре с начальством, в том, что ему разрешено быть героем. Понимаете, пошлостью эпохи пронизано все.

Вот Смоляков сказал фразу, которая мне кажется просто девизом эпохи: «Старичок, Рюи Блаз не хиляет!» Вот Рюи Блаз — образ романтического героя, жертвы, такого безупречного персонажа, — Рюи Блаз, на котором я до известной степени вырос, потому что мать очень рано дала мне эту пьесу Гюго. И в наших отношениях до сих пор остается паролем фраза: «Мне имя — Рюи Блаз, и я простой лакей!» Вот Рюи Блаз — романтический герой, герой Маре или Жерара Филип — он в сегодняшней жизни по каким-то причинам невозможен. По каким — там можно спорить. Можно говорить, что это постэпоха, что это постмодерн. А можно говорить, что это болезненный угол моего зрения (наверняка найдутся и такие охотники).

Но сегодня борца заменил трюкач, трикстер. Действительно, стихия балагана как-то заполнила подмостки, серьезного отношения нет ни к чему. Наверное, надо поискать в российском оппозиционном движении такого лидера, который мог бы быть трикстером. Но, видите, в этом смысле Жириновский представлял замечательные возможности. Я говорили уже об этом, что сын юриста и сын турецкого подданного — это довольно прямая аналогия. Но он трикстер грубый и, что самое ужасное, несмешной, то есть он не умеет острить, он не остроумен. Он страшно агрессивен, а его шутки как-то отдают подворотней. Ну, это как испортить воздух в обществе. В этом нет юмора.

Кто это мог бы быть? Я вот все думаю. Ну, Березовский тоже так себя не позиционировал. Он-то видел себя совершенно не Бендером, совершенно не авантюристом. Он видел себя, как явствует из книги Авена, до известной степени спасителем отечества. У него была эта амбиция, это очевидно. Ну, как и Курбский, как и Троцкий, которые тоже не трикстеры совсем. Вот Иван Охлобыстин, пожалуй, имеет такие потенции, но тоже как-то вот не очень смешно то, что от него исходит, не очень он веселит нас в последнее время.