Обыкновенные девчонки (сборник)

Катя села писать, а Настя стала рядом, коленями на стул, и, медленно расчесывая свои прямые русые волосы круглым гребешком, сказала:

– Ну, пиши: «Дорогая Людмила Федоровна!»

«Дорогая Людмила Федоровна!» – вывела Катя самыми красивыми буквами, какими только могла. Написала и призадумалась.

– Ну что ж ты? – спросила Настя. – Пиши: «Как вы поживаете?»

Катя пожала плечами:

– Мы же и так знаем, как Людмила Федоровна поживает.

– Что ж из этого? – усмехнулась Настя. – Так всегда пишут в начале письма.

Но Катя все-таки сомневалась, хорошо ли так начать, и обдумывала, как бы написать иначе.

– Ну что там думать? – сказала Настя. – Надо спросить, как ее здоровье, и написать, что весь наш класс кланяется и шлет привет.

– Хорошо, – сказала Катя и написала:

«Как Вы поживаете? Позволяют ли Вам доктора разговаривать? Все мы очень беспокоимся и желаем Вам поскорее поправиться».

Настя через Катино плечо прочитала эти строчки.

– Хорошо! – с удовлетворением сказала она.

Катя поморщилась:

– Хорошо, но неинтересно.

– Как это – неинтересно? Письма так и пишут. Это же не рассказ!

Катя с сомнением покачала головой:

– Нет, все-таки лучше, чтобы было интересно.

– Не знаю, может быть, – сказала Настя задумчиво. – Ну а что ты хочешь дальше написать?

– Надо же рассказать Людмиле Федоровне, как у нас теперь все идет в классе.

– А думаешь, это ей интересно?

– Ну конечно! Ведь это же Людмила Федоровна! Я думаю, даже и Петру Николаевичу это будет интересно.

И Катя, наклонив голову набок, стала быстро писать: «У нас теперь все очень хорошо. Анна Сергеевна к нам совсем не придирается. Сегодня она нам сказала: «Сядьте как вам удобнее, но только не вразвалку».

Тут Катя остановилась, не зная, какие найти слова, чтобы показать, кто как устроился за партой. Если бы она не писала, а разговаривала с Людмилой Федоровной, она бы попросту показала, кто как сел. Но написать про это было очень трудно.

– Счастливые люди – писатели, – сказала Катя. – Пишут так же, как все люди – буквами, отдельными словами, а в книгах получается все как в настоящей жизни! Я бы, кажется, сто лет подряд писала книгу, и все-таки у меня ничего бы не вышло.

– Еще бы, – сказала Настя, – на то они и писатели. Но у тебя тоже очень здорово получается.

– Нет, у меня не так. Как это они пишут? Ведь это можно с ума сойти – так трудно!

– Ну ладно. Пиши дальше!

Катя решительно обмакнула перо и стала писать:

«Сели мы и приготовились слушать. И вот Анна Сергеевна начала нам рассказывать про Москву. Про то, как наш народ во все времена защищал нашу древнюю столицу».

– Напиши, что это по истории, – подсказала Настя.

Катя кивнула головой и написала:

«Это по истории».

Потом подумала и стала писать дальше:

«Анна Сергеевна так интересно рассказывала, что мы просто заслушались. Если кто из девочек вдруг кашлянет, мы сердились. Даже Киселева заслушалась. И когда Хохрина кашлянула, Клава дернула ее за лямку передника и сказала: «Надо знать, когда кашлять». Вот как интересно было на уроке истории».

Катя поставила точку и спохватилась:

– А не слишком ли мы расхваливаем Анну Сергеевну? Приятно это будет Людмиле Федоровне?

– Ничего, – сказала Настя, – приятно. Что ж, ты думаешь, Людмила Федоровна не будет за нас рада? Еще как будет! А теперь напиши ей про урок чтения.

И Катя опять наклонилась над своим письмом.

«А на уроке чтения Анна Сергеевна рассказала нам про Пушкина, про его детство и юность. У Пушкина была старенькая няня, Арина Родионовна, и она рассказывала маленькому Александру Сергеевичу сказки. Когда Пушкину исполнилось двенадцать лет, он поступил в лицей».

– Довольно, – сказала Настя. – Людмила Федоровна это и сама знает. Теперь напиши привет от всех – и конец.

– Нет, – сказала Катя, – самое главное мы еще не написали.

И, низко опустив голову, она опять принялась выводить букву за буквой, строку за строкой:

«Дорогая Людмила Федоровна! Мы никогда в жизни не забудем, как Вы нам писали в блокноте и как с нами говорил Петр Николаевич. Когда мы от Вас ушли, мы дали слово вести себя так, чтобы Вы были довольны».

– Постой, – сказала Настя. – А Людмила Федоровна поймет, кто это «мы»? Ведь письмо будет не только от тебя с Аней, а от всего класса.

– Верно, – согласилась Катя. – Только если зачеркивать, будет грязно. Ну, ничего. Людмила Федоровна догадается.

И Катя стала писать дальше:

«А теперь и весь наш класс, весь отряд по звеньям, дал честное пионерское, что все у нас пойдет по-другому. И уж никто-никто не сможет сказать, что мы у Вас распустились. Дорогая Людмила Федоровна, честное пионерское – все будет хорошо!»

После сбора

Шагая через две ступеньки, Катя, радостная и взволнованная, поднималась по лестнице к себе домой.

«Только бы все были дома, – думала она. – Ужасно хочется все поскорей рассказать!»