Обыкновенные девчонки (сборник)

– Понимаю, понимаю. Во время войны было много детей, потерявших родителей, и родителей, потерявших детей. В Москве несколько лет назад был даже устроен отдел розыска – для того чтобы помочь родителям и детям найти друг друга.

Все помолчали.

– А вы не знаете, Анна Сергеевна, – озабоченно блеснув очками, спросила Лена Ипполитова, – где находится этот отдел?

– Как же, знаю, – ответила Анна Сергеевна, переводя внимательный взгляд с одной девочки на другую. – При управлении милиции Москвы. А почему вас это так интересует? Кто у вас потерялся?

– Один мальчик, – серьезно ответила Катя. – Только не у нас. Мы случайно про него узнали. Он сын одного замечательного героя, и нам очень хотелось бы его найти.

Анна Сергеевна кивнула головой.

– Я тоже искала детей, – задумчиво сказала она. – Мальчика и девочку.

– Каких детей? – спросила Валя Ёлкина.

– Племянников своих.

– А как их зовут?.. Сколько им лет?.. – заговорили девочки наперебой. – Где они пропали?

– Погодите, погодите, не все сразу, – сказала Анна Сергеевна. – Звали их Алик и Сонечка. А пропали они во время войны. Их мама, моя сестра, ехала с ними на пароходе из осажденной Одессы. Пароход разбомбили.

– Ой! – в один голос сказали Настя и Лена. – Утонули? Да?

– Наверно, утонули, – тихо сказала Анна Сергеевна.

– Ну, а тетеньку вы искали? – спросила еще тише Настя. – То есть вашу сестру?

Анна Сергеевна легонько похлопала Настю по плечу:

– Искала, конечно.

– И нашли?

– Нет.

– Никого-никого?

Анна Сергеевна чуть улыбнулась:

– Нет, нельзя сказать, чтобы совсем никого. Алика нашла. Только не того…

Девочки с удивлением смотрели на нее:

– Не того? Как же это? Другого, значит?

– Да, другого. Я узнала в сорок пятом году, что в одном детском доме, в городе Орехово-Зуеве, живет Алик Тарасов, шести лет. Ну, конечно, собралась и сразу же поехала.

– Значит, вашего племянника так и звали – Алик Тарасов? – спросила Катя. – И было ему тогда как раз шесть лет?

– В том-то и дело, – сказала Анна Сергеевна. – Если бы он был жив, ему было бы в то время как раз шесть лет… Приезжаю, вижу – славный мальчуган. Беленький, сероглазый, а наш был черный, как жучок.

– Чужой мальчик, – сказала Аня, грустно покачав головой.

– Да, был чужой, а стал свой. Очень я его полюбила. Каждый праздник к нему езжу, а иногда и он ко мне приезжает. Зовет меня «тетя Аня». Пишет мне письма.

– Как родной племянник, – сказала Настя.

– Совсем как родной. Да я и всех ребят в этом детском доме знаю теперь. Отличные ребята… Вот будут у нас зимние каникулы – может быть, и съездим к ним на елку.

– Ой, правда? – закричали все сразу. – Можно туда поехать? Они недалеко живут?

– Как сказать… Три часа езды все-таки.

– На поезде?

– Да, по железной дороге… Ну, пора по домам. Скоро вторая смена придет.

И в самом деле, дверь отворилась, и на пороге показалась уборщица, тетя Поля, с ведром и щеткой.

– Вот засиделись-то! – сказала она нараспев. – Вот заучились-то! Ну идите – отдыхайте. А то всю науку себе заберете, другим ничего не останется.

Подарки

Сбросив с одной ноги туфлю и просунув ногу под ремень щетки, Таня натирала пол. Паркет уже сверкал, как зеркало. В нем отражались окно, край шкафа и ножки стола, но Таня все терла и терла.

Надев очки, бабушка посыпала сахарной пудрой и толченым орехом свой особенный, самый праздничный пирог.

На диване лежали накрахмаленные, легкие и пышные, как взбитые сливки, тюлевые занавески.

– Таня, – говорила Катя, – уже блестит. Так блестит, что лучше нельзя. Хватит! Давай лучше повесим вместе занавески, не будем дожидаться маму. Она придет, а у нас уже все готово. Ну давай, Танечка!

– А ведь это идея! – сказала Таня и, надев вторую туфлю, побежала в переднюю за лесенкой.

Через раскрытые форточки вливался с улицы свежий осенний воздух. Вымытые стекла так и сияли. В них даже неизвестно отчего появился какой-то радужный блеск.

Таня легко взобралась на стремянку.

– Ну-ка, подавай, – сказала она, – да смотри осторожней.

Катя взяла обеими руками легкий алюминиевый карниз, с которого спускалась на кольцах шуршащая занавеска. Кольца сами собой скользили по круглому карнизу и нежно позванивали.

– Выше держи, выше! – закричала Таня. – Не волочи по полу!

Катя приподнялась на цыпочки и вытянула руки как только могла, а Таня, нагнувшись, приняла карниз у Кати из рук и навесила его на крючки.

– Так будет ровно? – спросила она.

– Нет, немножко криво, – ответила Катя. – Справа надо приподнять. Еще чуточку выше. А теперь чуточку ниже. Вот так, кажется, совсем ровно… Ой, Танечка, до чего стало красиво!

Катя даже в ладоши захлопала.

– Давай скорей нарядим и второе окно. А то оно как будто ободранное… Бабушка! Бабуся! Бабулечка! Да оторвись ты на минутку от своего пирога, посмотри, какая красота! Ах, как я люблю убирать квартиру перед праздником!

Бабушка оглянулась и посмотрела поверх очков сперва на занавески, а потом на Катю.

– Красота-то красота, – сказала она, – а только хорошо, кабы ты, Катенька, любила порядок не только перед праздником, а и по будням.

Катя ничего не ответила, но подумала: