o 98f6fe69ff972b4b

просил Анри. Пока всё складывалось согласно его плану, и в

сумерках вооружённый отряд направился к замку графа, где

и оказался перед рассветом, несмотря на то что ночная

1б2

дорога отнюдь не легкая, хотя часть ночи и светила луна.

Укрыв отряд в перелеске невдалеке от замка, Анри рассказал

рыцарям о своем плане, заключавшемся в том, что несколько

бойцов взберутся на стену замка, снимут стражу и на

рассвете откроют ворота и опустят мост; а дальнейшие их

действия будут зависеть от тех обстоятельств, что будут

складываться на месте. Все были согласны с его планом, хотя

и прозвучало твердое требование блокировать стражу,

находящуюся в замке, и не дать ей возможности вступить в

бой, чтобы избежать большого кровопролития. Анри

вынужден был согласиться с этим требованием, но со своей

стороны заявил, что откроет ворота только с восходом

солнца. Он выбрал четверых бойцов, молодых, сильных,

приказал оставить какие ни есть доспехи и взять с собой

только ножи, а потом снял доспехи сам, передав их

оруженосцу.

В предрассветных сумерках подошли они к тому месту,

где со стены замка Вальтером была сброшена верёвка, о чём

и просил его Анри; увидев её, он мысленно благодарил бога

и друга-ваганта, понимая, что вся его надежда на

благополучный исход операции основывалась только на его

помощи. Они бесшумно переплыли ров с вонючей

жидкостью и так же осторожно и медленно, по очереди,

взобрались на стену, пользуясь тем, что до ворот было не

близко, к тому же в предрассветный час стражу обычно

клонит в сон, хотя на стене её не было — никто не ожидал

нападения. Босиком, короткими перебежками, прячась и

пригибаясь, бойцы Анри по стене приблизились к воротам,

сколько было возможно, и незамеченными спустились вниз,

где у ворот, сложив оружие, мирно спали стражники, их

охранявшие. Солнце уже золотило верхушки башен, когда

нападавшие закрыли оглушённых и связанных стражников в

башне, откуда не могло быть слышно их голосов, даже если б

они и кричали, а затем тихо и аккуратно опустили мост, что

1б2

было знаком для отряда, находившегося в укрытии. Как

только отряд вступил на мост, тут же были открыты ворота, и

нападавшие спокойно и без остановок проследовали до

внутренней стены, отделявшей донжон от остальной

территории замка. Оставалась тревога, что ворота этой стены

могут быть закрыты, но Анри понимал напрасность этого

беспокойства, так как наполовину уже убедился в помощи

Вальтера, и он убедился в этом уже полностью, когда вторые

ворота были открыты без особых усилий. Когда отряд вошел

на территорию донжона, Анри обратил внимание, что

донжон жены графа, Лукреции, окружен рвом, заполненным

водой, и что мост к её апартаментам был поднят; это было

для него большой новостью, поскольку во время своего

последнего посещения этого замка ничего подобного он не

видел. Что если граф ночует в доме Лукреции? Однако

времени на раздумье не было, и нападавшие, закрыв

внутренние ворота, блокировали стражу, располагавшуюся в

одном из залов первого этажа донжона, захватив всё оружие,

а Анри с частью рыцарей поднялся в спальню графа, надеясь,

что тот не в доме Лукреции.

Двери спальни оказались заперты; у хозяина замка были

основания не доверять своим слугам, к коим он относился

грубо, высокомерно, жестоко наказывая за малейшую

провинность, о чём давно было известно по всей округе;

говорили даже, что участь их хуже участи рабов. С разбегу

два рыцаря ударили плечом в закрытую дверь, но лишь с

третьего раза тяжелая дверь нехотя распахнулась, и Анри с

друзьями вошли внутрь спальни. Хозяин в ночной рубашке и

с мечом в руке стоял около постели, а за раздвинутыми её

занавесями сидела, прикрывшись, голая женщина,

скрывшаяся после входа рыцарей в дальний угол спальни.

При виде вошедших глаза графа изумлённо округлились.

Однако он тотчас же поднял меч, взмахнуть которым,

впрочем, не успел, так как Анри выбил его из рук своего

1б2

сюзерена, а затем, взяв нож, проткнул его ночную рубашку и

распорол её по самый подол. Испуганный спросонья обидчик

Анри и вовсе обомлел, когда тот приподнял острым ножом

повисшие гениталии голого графа; его постепенно начала

бить крупная дрожь, и стало слышно, как застучали зубы.

Тело Анри было настолько напряжено, что он уже

автоматически был готов вздернуть вверх нож, потянув его

на себя, но тут услышал, словно издалека, голос Генриха:

— Не надо, Анри! Не бери на себя этот грех.

— Дайте ему одежду и доспехи, — сказал Анри, взяв себя

в руки.

Очевидно решив, что у него есть надежда остаться

живым, и несколько придя в себя после пережитого ужаса, де

Монтбард сказал, обращаясь к Анри: