o 0a115616b968c99b

вчерашнего дня, еще вкуснее. И блины Лизавета Петровна обещала испечь, хоша и постные,

а все равно – хочется. Ну, теперь у них хоть мяса вдосталь, будет, Пасха той неделей, пусть

отпразднуют, как положено».

В избе было тепло. Марья прикорнула на лавке, обняв куклу. Волк заглянул в горницу и

сказал:

-Лизавета Петровна, я вам там на дворе льда сложил напиленного, с реки. Как вода нужна

будет, просто берите и кидайте в горшок, мы так в Тюмени делали, там тоже колодцев не

было, а зимой всякий раз по снегу с ведрами не набегаешься.

Лиза воткнула иголку в ворот рубахи, и, зарумянившись, поклонилась: «Спасибо вам,

Михайло Данилович. Летом-то ничего, с утра десяток ведер принесу, на весь день хватает,

да и дети в реке купаются, и я сама, - она вдруг жарко покраснела, и отвернулась.

Волк вдруг вспомнил, как купались они с Федосьей на Туре и тоже почувствовал, что

краснеет.

-Вот, - сказал он, наконец, - мясо у вас в амбаре уже, птица тоже, а рыбы цельная кадушка

получилась, я вам там строганины сделал, как в Сибири готовят. А теперь давайте, дров

наколю, хоть и весна уже, а все равно – зябко, пригодятся еще.

-А вы давайте рубаху, - велела Лизавета, - Матвея Федоровича я вещи починила, теперь

ваши. И кафтан тоже, а то он у вас истрепался.

-Я ж плотник, - усмехнулся Волк, - чего это мне в бархате щеголять. Хотя ежели не тут, - он

обвел рукой горницу, - то я одежду хорошую люблю, это у меня с юношеских лет еще, я на

Москве в шелковых рубахах ходил.

Он снял через голову рубаху, и Лиза, опустив глаза, подумала: «Господи, красавец какой».

Она краем глаза поймала блеск алмазов на кресте и тихо сказала: «Это батюшкин у вас».

-Да, - Волк присел поодаль. «Марфа Федоровна его моей жене отдала, как та в Сибирь

уезжала, а когда Федосья умерла, - он на мгновение прервался, - то мне его велела надеть».

-Можно? – тихо спросила Лиза. «Давно я его не видела».

-Конечно, Лизавета Петровна, - он наклонил белокурую голову. «Будто свежим ветром

пахнет, - подумала Лиза и осторожно сняла крест. Волк почувствовал прикосновение ее

пальцев и закрыл глаза. «Господи, как сладко, - подумал он, - что же это со мной. Нельзя,

нельзя, она замужем, даже и думать о ней нельзя».

Лиза положила крест на ладонь и грустно сказала:

-Как батюшка умер, мне семь лет еще не исполнилось. Но я его хорошо помню, как будто

вчера это было. Он был добрый, Михайло Данилович, я таких добрых людей и не встречала

более. Добрый, и нас всех, детей, любил одинаково, - хоша его были, хоша нет, разницы для

него не было. Возьмите, спасибо вам, - она протянула ему крест и Волк попросил:

«Наденьте, пожалуйста, Лизавета Петровна».

Ее рука на мгновение задержалась на мягких, белокурых волосах и Лиза чуть вздохнула.

-Как мы с Федосьей встретились, опосля разлуки, - тихо сказал Волк, - у нее дочка приемная

была, Марфа, молочная сестра Даниле нашему, и еще одну дочку она родила, Беллу, от

дяди вашего, Степана Михайловича. Мне тоже, Лизавета Петровна, нет разницы – все они

мои дети. Ладно, - он поднялся, - пойду дров наколю, а то обещал и не делаю, нехорошо сие.

-Так оденьтесь, - ахнула Лиза, - холодно на дворе еще, что вы!

Он вскинул топор на плечо и усмехнулся, встряхнув головой: «Это вы в Сибири не бывали,

Лизавета Петровна, вот там – и вправду холодно».

Лиза проводила взглядом мускулистую, стройную спину и, глубоко вздохнув, взяв иголку,

прислушалась – Марья спокойно сопела носом, а со склона реки доносился веселый смех.

-А теперь мы с Матвеем Федоровичем починим крепость, - крикнул Федор сыновьям, - и

можете опять атаковать! Только погодите, Степа, сбегай, скажи матушке, чтобы обед грела,

уезжать нам скоро.

Лиза улыбнулась, и, быстро закончив шитье, взяв корчагу, сунула в печь горшок со щами.

Матвей проверил упряжь на своем невидном, буланом коньке и ласково сказал ему: «Ну,

отдохнул? Теперь в Кириллов поедем, дорога хорошая, гладкая, не утомишься. Возьми вот,

милый, - он порылся в кармане полушубка и протянул коню краюшку хлеба.

Тот взял ее мягкими губами и, коротко, нежно заржал.

-Любят вас кони-то, Матвей Федорович, - заметил Волк, что привязывал к седлу мешки с

припасами.

-Так и я их люблю, Михайло, - рассмеялся Матвей, садясь в седло. «Меня батюшка покойный

учил еще, а лучше его на Москве коней никто не знал. Лаской надо, лаской, тогда конь твой

хоша из огня тебя вывезет. Сестра моя тако же – с ними мастерица управляться. Ну,

поехали, Федор там с семьей прощается, за воротами его подождем.

Волк обернулся и успел увидеть, как Лиза, в простой шубейке и наброшенном на косы

платке, тянется к уху мужа. Тот улыбнулся, кивнул головой и подбросил на руках дочь.

Марья весело завизжала и Федор рассмеялся.

-Только б все с ними хорошо было, - вдруг подумал Волк. «А я тоже – сделаем тут все,

приеду в Париж, и заживу с детьми. Белле уж тринадцатый год идет, все же помогать будет.

Господи, взрослая девочка какая, время летит, - он вздохнул и, подняв голову, посмотрел на

стаю птиц, что летела с юга вверх по Шексне.

-Ах, Федосья, Федосья, - он услышал далекое, нежное курлыканье, - ну как же мне без тебя?