o 0a115616b968c99b

Мужчина оглянулся на деревянную пристань и подумал: «А ведь они там до сих пор лежат,

наверное. Они ж так и утонули – в обнимку, княгиня Ефросинья и Иулиания. Тогда холодно

было, зябко. А у Иулиании все ноги в крови были – я ж ее, прежде чем силой взять, еще и

кинжалом изрезал. Да, там целая лужа натекла тогда, на досках. Господи, ну наказал ты

меня, так не надо более, уж дай мне кровь свою и плоть напоследок-то увидеть, хоть какую».

Волк улыбнулся и заметил: «Пока мы с вами до Ладоги и доберемся, все уж расцветет.

Давно я не плотничал, - он посмотрел на свои мозолистые ладони.

-Ну, ты с топором хорошо управляешься – заметил Матвей, разглядывая стылые лужи на

проселочной дороге, в которых отражалось яркое, уже весеннее солнце.

-Тако же и вы, - одобрительно сказал Волк. «Даже не верится, в ваши годы».

-Так если топора в руках держать не умеешь, что ты за мужик? – пожал плечами Матвей. «Я

хоть, зять, - он тонко улыбнулся, - разные вещи в жизни пробовал, однако ж – как саблей и

топором орудовать – и на смертном одре не забуду».

-Игумен Кириллова монастыря нас прислал, поправить вам тут все, починить, опосля зимы, -

сказал Федор глазам, что появились в узкой прорези ворот. «Тако же и в грамотце сказано,

его руки, и с личной печатью. Федор Петров я, десятник».

Щель захлопнулась, ворота медленно, со скрипом стали отворяться, и Федор, махнув рукой

рабочим, велел: «Кирпичи сразу сложите у стены, под холст. И леса зачнем ладить, как

потрапезуем».

Матвей невольно перекрестился и, тронув с места буланого конька, шепнул себе: «Все будет

хорошо».

Волк помешал палкой раствор в деревянной бадье, и услышал, как Федор кричит сверху:

«Поднимайте уже, вечерня скоро, надо эту трещину сегодня заделать, завтра церковью

займемся, штукатурку старую будем сбивать».

Матвей поставил бадью на сбитый из грубых досок помост, и заметил вполголоса:

«Племянник мой, конечно, в своем деле разбирается, ничего не скажешь. Вона, третий день

мы тут, а стены уж почти все и в порядок привели. Что там? - он коротко кивнул в сторону

внутреннего двора монастыря.

-Веревки нужны, - так же тихо ответил Волк, махнув рукой Федору. «Сами ж видели – там

палаты закрытые, отдельно стоящие, даже церковь при них своя. И в трапезной вам сказали

– они на общие обеды не ходят, носят им еду в кельи».

-Да, - Матвей легко свистнул, и вытер рукавом армяка пот со лба, - я смотрю, самозванец их

далеко запрятал.

-Тут же Ксения эта, Годунова - внезапно сказал Волк, глядя на играющий алым закат над

Шексной. К вечеру похолодало, дым из трапезной упирался столбом в усеянное еще

бледными звездами небо. «Она ведь тоже – наследница престола, Матвей Федорович».

-Ну да, -кисло усмехнулся Матвей, сплюнув в снег,- как у нас других наследников нету, так и

Борькина дочь сгодится, на худой конец. Сначала Борис Федорович свою сестру под царя

Федора Иоанновича подложил, а тот, окромя как кошечек гладить, ничем иным заниматься

не мог, - мужчина жестко рассмеялся.

-Борька, видать, думал – родит Ирина такого же блаженненького, а он из-за спины

племянника править будет. Он же худородный, Борька, - кто б из хороших кровей свою дочь

с дураком повенчал, хоша бы и царем московским?

Матвей подышал на застывшие руки и продолжил: «Еще хорошо, что, царь Иван в сторону

Федосьи твоей покойной посмотреть не успел, ну, или смотрел, да руки у него не дошли. Ну,

Марфа бы волей дочь не отдала, понятное дело. На ней же, на сестре моей, Иван

Васильевич сам хотел жениться, во время оно».

Волк аж рот раскрыл.

-Женился бы, - продолжил Матвей, поднимая со снега топор, - нами бы сейчас Марфы сын

правил. Ну, вот, как Федор, скажем, - он расхохотался. «Я Селима не знал, конечно, но что

Марфа мне описывала – так он ровно Иван Васильевич покойный был, ну, может, мягче

немножко».

-Ну вот, - Матвей поправил истрепанную, заячью шапку, - а как стало понятно, что Ирина

неплодна, так Борька сам бочком на трон влезать стал. Ну и влез, что далее было – знаешь

ты. Заодно он младшего сына Ивана Васильевича убил ради этого, ребенка восьми лет. Ну,

да чего не сделаешь, чтобы шапку Мономаха на тебя надели, - лицо Матвея на мгновение

помрачнело.

-Так а что Ксения, - спросил Волк, когда они уже шли к трапезной, - Федор же, говорил,

вроде, что, как самозванца они скинут, Шуйский на трон взойдет?

-У этого хоша кровь получше, - вздохнул Матвей, - да только детей у него нет, и навряд ли

появятся уже. А Ксения девка молодая, здоровая – как Шуйский помрет, – тут-то самая смута

из-за нее и начнется, помяни мое слово. И охота же Федору во все это влезать, - Матвей

скинул шапку и шагнул в жарко натопленный подвал.

Строители ели отдельно, и, мать-келарь, умильно улыбнувшись, сказала: «Как сегодня у

игуменьи именины, так она велела вам со своего стола пряников послать».

-Водки бы, - сказал тоскливо кто-то из рабочих и тут же осекся, заметив холодный взгляд

Федора.

-Как закончим все, сразу и погуляем, - пообещал десятник, принимаясь за вареный горох с

луком и льняным маслом. «Ведро вам выставлю, сам в Кириллов за ним съезжу. А потом –

расчет дам».