o 0a115616b968c99b

«Господи, - женщина перекрестилась, - теперь и Полли пропала. Михайло Данилович

проверил – не было никакой «Независимости» во французских портах. И Лиза бедная с

девочкой – тоже сгинули. И Мэри, - ну куда же ее этот мерзавец увез?».

Она скинула туфли и легко присела на широкий подоконник. С Темзы дул легкий,

прохладный ветер, на южном берегу, - Марфа прищурилась, - гасили огни, и Марфа увидела,

как от складов «Клюге и Кроу» отходит лодка.

-Правильно, Питер же сегодня с Джоном обедает, - вспомнила она. «Ну, пусть мальчики

вдвоем посидят, Джон и так – со мной и Джованни сегодня у его величества был, хватит ему

стариков на один день. Бедный Джон, как Петя покойный – чуть за тридцать, и уже виски

седые».

-Святой отец опять выиграл у меня, - раздался сзади смешливый голос мужа. «Конечно, он в

Китае долго прожил, мастер вэйци. Дети спят уже, и все остальные тоже, так что и нам

пора».

-Завтра поеду с Дэниелом и Грегори в Дептфорд, - сказала Марфа, соскакивая с

подоконника прямо в объятия мужа, - посмотрю, как там девочка справляется, миссис

Стэнли отпущу.

-Да ей чайки, наверное, еду носят, - усмехнулся Виллем, целуя начало теплых, бронзовых,

неприкрытых по-домашнему, волос.

-Томас будет, - рассмеялась Марфа. «Ну да, ты же говорил, мужа моего первого в крещении

так назвали».

-Потому что вопросов много задает, - Виллем все никак не мог оторваться от пахнущей

жасмином, мягкой щеки. «Как я уплывал, у него жена уж на сносях была, третьим, он

говорил, что, если будет девочка, то Марта. И у родителей Николаса тоже Марта, - он

пощекотал женщину. «Видишь, сколько уже».

Марфа потянулась и, поцеловав его в губы, тихо сказала: «Пока дочерей наших, Виллем, я

не найду – всех троих, не будет мне покоя. Что там со «Сьюзен Констант?».

Адмирал посчитал на пальцах и ответил: «Ну, если ничего не случилось, - сама понимаешь,

море есть море, - то скоро должна быть здесь». Он посмотрел на озабоченное, красивое

лицо, и, наклонившись к ее уху, сказал: «А ну пошли. У меня там есть бутылка бургундского,

и я нам кальян разожгу».

Уже в опочивальне, сидя у него на коленях, в большом кресле, Марфа вдруг отставила бокал

с вином и задумчиво спросила: «Уильям точно не хочет в университет?»

Адмирал затянулся, выпустил дым, и, рассмеявшись, ответил: «Уильям спит и видит, как бы

следующим летом к румпелю встать. Там как раз на верфях наших новые корабли будут

готовы, пойдет помощником пока, все же семнадцать лет только исполнится».

Марфа вздохнула: «Только ты домой вернулся, теперь за мальчика беспокоиться. Еще

хорошо, что в Нижних Землях мир заключают…

-Твоими усилиями, - не удержался Виллем.

-Я там так, – отмахнулась Марфа, - больше в задних комнатах работала, сам понимаешь,

женщин за стол переговоров не пускают. Но король доволен, - Марфа оценивающе

посмотрела на большой бриллиант на пальце.

-Сам понимаешь, мне не хотелось, чтобы наш мальчик туда воевать отправился, а ведь

собирался. Ну, ничего, - она обняла мужа, - перемирие на двенадцать лет подписали, к тому

времени и замок отстроить можно будет.

Виллем поворошил дрова в камине, и, взяв бокал, поднес его к губам жены: «А ну пей. Не

сегодня-завтра еще и брат твой приедет, как он тут гостит, так вино рекой льется, такого

бургундского точно не останется».

Марфа подперла острый подбородок кулачком и задумчиво сказала: «Интересно, на кого он

Марию оставил? Не одну ведь. Хорошо, что я завтра в Дептфорд еду, поговорю с миссис

Стэнли».

-О чем? – удивился адмирал.

-О том, о сем, - загадочно ответила жена и поцеловала его – глубоко, долго, так, что он

поднявшись, подхватив ее на руки, шепнул: «Завтра к обеду вы в Дептфорд соберетесь? Ну,

вот и славно».

-Есть захочу, - томно сказала Марфа, развязывая полы шелкового, отороченного соболями,

халата.

-Принесу в постель, - пообещал ей муж.

Питер Кроу вытер пальцы льняной салфеткой и сказал: «Отличные устрицы, просто

отличные. Не зря отцы наши в этот подвальчик ходили, и дети тоже ходить будут».

Джон попробовал вино и заметил: «Твой зять меня в Париже водил в одно местечко новое,

утка там была такая, что я готов был принять французское подданство и стать верным

слугой короля Генриха, - тонкие губы усмехнулись.

Принесли еще две дюжины и Питер, открывая их, спросил: «А что Констанца? Пока еще в

Амстердаме?».

-Да, - Джон выпил, - у Кардозо. Мирьям отправилась на Святую Землю, - он улыбнулся, -

Хосе там еще учится, но весной следующей заканчивает, они венчаются в Иерусалиме, и

приезжают обратно. А Констанца там под крылом у дона Исаака и доньи Ханы, в кабинете,

бывшем, у Мирьям мастерскую устроила.

В подвальчике было шумно и Джон, заказав еще бутылку вина, вдруг подумал: «Да, мы же с

папой тут сидели, всякий раз, когда я из Кембриджа на каникулы приезжал. Папа, папа, как

же тебя не хватает».

-Еще смотри, - добродушно заметил Питер, - влюбится там в кого-нибудь, ей как раз

девятнадцать лет, самое время.

-Может, - хмыкнул Джон, и, посмотрев на собеседника, спросил: «А ты-то сам когда, тебе

двадцать пять?».

-Когда встречу женщину, которую полюблю, и которая полюбит меня, - лазоревые глаза

тепло посмотрели на Джона. «Иначе не стоит».