o 0a115616b968c99b

и остались вдвоем, дорогая сестра, да хранит Господь душу нашего брата Николаса, -

священник поднял к небу лазоревые глаза и перекрестился.

-Но ты не волнуйся, Полли, я позабочусь о тебе и своем племяннике, мы ведь теперь одна

семья, кем бы, ни был твой отец. Конечно, тебе надо будет искупить свой грех, я подумаю о

твоем наказании, - Майкл поднял руку, чтобы коснуться ее плеча, и Полли, отшатнувшись,

сглотнув, молча, собрала с дощатого пола осколки миски.

Мэри затянула шаль вокруг шеи и робко спросила: «А как же то, что ты говорил о Мирьям,

Майкл?»

-Я не говорил, - священник отстегнул шпагу и полюбовался золоченым эфесом. «Повешу в

кабинете, - сказал он. «Это Николас говорил, разве вы не помните? - он вздохнул, и,

потрепав Мэри по щеке, сказал: «Я поднимусь в опочивальню. Принеси мне горячей воды, и

чистую одежду, милая. Экспедиция еще не вернулась?

-Нет, - помотав головой, ответила ему жена.

-Я помолюсь за их успех, - набожно проговорил Майкл. «И за свое чудесное спасение тоже, я

просил Господа, чтобы он дал мне увидеть мое дитя, Мэри. Если это будет мальчик, мы

назовем его Николасом, в честь моего покойного, грешного брата».

Ступени лестницы заскрипели и Мэри, озираясь, сказала: «Надо пол помыть, наследил же».

Полли встряхнула ее за плечи и зашипела: «Надо бежать, о чем ты только думаешь, Мэри!»

Женщина потянулась и, сняв с шеи золотой крестик, зажала его в руке. «Слава богу, не

заметил, - облегченно сказала она. «Куда бежать, в лес? Это же не Старый Свет, Полли, там

мы все растения знаем, а тут? Чем ты детей кормить будешь, из лука мы много не

настреляем.

-Или ты хочешь, чтобы тебя индейцы к себе увели, как матушку, ну, там, за Большим

Камнем? Подумай об Александре, они ведь не пощадят его».

-Лучше индейцы, чем твой муж, - сочно заметила Полли и, заметив, как побледнела сестра,

спросила: «Что, схватки?»

-Живот болит, - жалобно сказала Мэри. «И ведь сегодня ночью он опять…, - она не

закончила и расплакалась.

-Иди, ложись, - твердо приказала ей Полли. «Пол я вымою, брату своему – она презрительно

усмехнулась, - все отнесу, детей накормлю. А ты надень туфли, и отправляйся к нам –

просто ложись и спи.

Она погладила сестру по маленькой, с тонкими пальцами руке и шепнула: «Пожалуйста,

Мэри».

Та только кивнула головой и всхлипнула.

Полли втащила вверх по лестнице дымящуюся лохань, и, постучавшись, сказала: «Это я».

Он стоял у окна, глядя на серые, мокрые крыши домов. Полли откашлялась и позвала:

«Майкл!»

Священник мгновенно оказался рядом с ней, и, - женщина ахнула, - схватил ее железными

пальцами за локоть.

-Вот что, дорогая сестра, - ласково улыбнувшись, сказал Майкл, - ты ведь понимаешь, что, -

достаточно одного моего слова, и тебя с твоим сыном забросают грязью, если не что похуже.

Вряд ли ты хочешь, чтобы Александр узнал о своей матери – прелюбодейке, которая

презрела заповеди Господни, и предавалась самому грязному разврату с собственным

братом?

От него пахло солью и прелыми водорослями. Полли посмотрела на покрытое синяками

лицо и тихо ответила: «Я тоже кое-что могу рассказать, Майкл. О том, что ты сделал со

своей сестрой».

Священник рассмеялся.

-Никто не поверит ни единому слову, да и где тебе говорить? Как сказано в Евангелиях:

«Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им, говорить, а быть в подчинении, как и

закон говорит. Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей

своих; ибо неприлично жене говорить в церкви». Ну, - небрежно добавил Майкл, – у тебя нет

мужа, так что ты должна спрашивать у меня.

-Ничего я у тебя не собираюсь спрашивать, - грубо ответила Полли и вырвала руку. «Не

трогай Мэри и Энни, вот и все».

Майкл сладко улыбнулся. «Как я могу? Это же моя любимая, Богом данная жена, моя дочь,

которую я воспитываю. Ты слишком плохо обо мне думаешь, Полли».

Он повел носом, как будто к чему-то принюхиваясь, и решительно сказал: «Так что, дорогая

сестра, веди себя, как и полагается благочестивой женщине. Молчи и подчиняйся. И даже не

думай ходить на совет, они еще не оправились после того твоего выступления. Посмела

предложить какие-то бесовские игрища, какой-то театр!»

Полли открыла крышку грубого сундука, и, порывшись в нем, бросила на кровать чистую

одежду.

-Твоя жена отдыхает до вечера, - сухо проговорила она. «Когда закончишь, спускайся на

кухню, правда, обед скудный, рыбаки три дня не ставили сети, вас искали».

-Завтра поставят, - Майкл внимательно осмотрел сестру, и добавил: «Спасибо, Полли».

-Хоть бы ты сдох, - подумала она, глядя в синие глаза священника. Он проводил глазами

красивую голову в простом, холщовом чепце, и, еще раз поведя носом, хмыкнув, - стал

раздеваться. Погрузившись в горячую воду, Майкл облегченно вздохнул и подумал:

-Ну вот, дорогого брата больше нет, да гореть ему в аду, а скоро и сестры не будет. Потом я

съезжу в Лондон, - он едва слышно рассмеялся вслух, - навещу кузена Питера и еврейскую

тварь. Ну, а потом – на запад, в землю обетованную, где я буду пророком и главой новой

церкви. Надо завтра общий молебен устроить, поплакать, сказать, что я узрел свет веры