Нью-Йорка больше нет

Тимченко следом за камерой глянул в ту сторону, куда обратила печальный, вмиг потускневший взгляд чернокожая Ко. Словно колонна разгневанных демонстрантов, к ним спешила огромная толпа. Глядя на нее, Тимченко не обнаружил сходства с червем. Тут он боковым зрением углядел, как начало подниматься над землей сиденье оператора. Черт пихнул Тимченко под ребро, и Петька стремглав бросился к металлической конструкции, возносившей бородача с кинокамерой в бесцветное небо Верхнего Вест-Сайда. Успев схватиться за горизонтальную перекладину, Петька подтянулся и оседлал стрелу — на верхнем ее конце, точно снайпер в засаде, замер оператор.

Сверху толпа и вправду была похожа на гигантского червя. Вот его голова, состоявшая из жующих гамбургеры людей, достигла съемочной площадки и мигом проглотила влюбленную парочку, будто обычный дабл-чизбургер…

Позже Ко пояснила, что нынче в Нью-Йорке моден синдром червя. А то кино, что они видели, гуляя по Верхнему Вест-Сайду, воплотило стремление режиссера (кстати, вовсе не Аллена, а человека, всего лишь похожего на Вуди — Ко тогда пошутила) экранизировать знаменитого фаулзовского «Червя»… Тимченко, к стыду своему, ни черта не понял из того, что сказала продвинутая Ко. «Червь — он и в Нью-Йорке червь», — казалось несколько сконфузившемуся Петьке. Правда, совсем скоро в Нью-Йорке начали происходить странные вещи, очень близкие и знакомые украинскому водителю Петру Тимченко. В природе тех удивительных вещей мало чего было интеллектуального и продвинутого, тем не менее нью-йоркское общество с каждым днем все больше и больше стало косить под червя. Словно синдром, смакованием которого увлеклось общество, взял да и превратился в злую реальность.

Все началось с того, что Тимченко, однажды развозя мороженое по своему привычному роуту, увидел пешехода, левой рукой перебиравшего четки. Петька глазам не поверил! Но в тот день было так светло, что Тимченко вряд ли мог перепутать с чем-нибудь четки. Воздух над головой прохожего светился, залитый, словно золотой глазурью, солнечным светом, который, казалось, источали листья кленов и лип, но прохожему с четками, чувствовалось, была по барабану светлая благодать. «Ну точно сумской браток», — подумал в тот момент Тимченко — в Сумах модно было расхаживать по улицам с такими вот четками. Говаривали, что для одних они были признаком уличной крутизны, для других — еще и намеком на принадлежность к блатному миру. Кем на самом деле был тот редкий прохожий, можно было только гадать. Тем более что остальной прикид его выглядел жутко: дешевая джинсовая куртка, видать, с турецкого базарчика, да мятые, с пузырями на коленях штаны.

Людей с четками Тимченко стал встречать все чаще и чаще. С их появлением в Петьке вдруг пропал баритон. Возможно, голос-гид замолчал потому, что не находил объяснения происходящему.

Потом Тимченко увидел мужика, продававшего дрожжи. Тот стоял на Таймс-сквер недалеко от спуска в сабвей и, положив пачки дрожжей на американскую газетку, расстеленную на камне, предлагал их прохожим. Проходившие мимо два негра вдруг встали как вкопанные. Таращась удивленно на дрожжи, они спросили мужика о чем-то по-английски. Тот презрительно сплюнул под ноги:

— На шо, на шо… А самогон ты з чого будэшь гнать?.. Так о то нэ дуры, купуй дрожжы та ходь до Мыколы — вин тоби торбу цукору продасть.

Ошалевшие негры бегом ныряли в сабвей, в котором, может, отродясь не ездили. А там… а там их поджидала засада покруче. Крепенькие, толстозадые тетки, перевязанные крест-накрест цветастыми платками, кто в дешевых пестрых турецких юбках, кто в джинсах в обтяжку, по-свойски оккупировали вагоны поездов, выгнав из них в три шеи нью-йоркскую голытьбу и бомжей. Вагоны предприимчивые торговки превратили в передвижные базарчики и, обложившись немудреным товаром, катались в метро от станции к станции, предлагая обалдевшему подземному народцу свиное сало по два доллара за кило, бурые помидоры, сорванные явно зелеными, отличную картошку нового урожая, за которой, как водится, ломятся донецкие перекупщики, пустые стеклянные банки и желтые жестяные крышки для консервации, уксус под названием «Оцет», кубики «Галина бланка», пиво «Охтырське» и много других полезных мелочей. Среди них были, конечно, и семечки по 6 центов за стакан.