Ньирбатор (СИ)

«Этот род кентавров назывался латноки. По некоторым версиям, кентавры-латноки составляли отдельный opден, некогда отделившийся от стада. Само слово «латнок» означает «ясновидец». Основной их функцией было прорицание и обличение. Кроме того, латноки были законоведами и рассказчиками, а в качестве знатоков топографии и родословных Венгрии они занимали место учителей при всех княжеских дворах. В Венгрии кентаврам-латнокам пpинадлежала судебная власть: под именем судей они упоминаются вплоть до IX века. Закон, по которому судили латноки, исходил из их традиций и передавался без помощи письменности. Во главе латноков стоял единый начальник, называвшийся риг-латнок. Кентавры-латноки наблюдали за нравственностью и моpальными устоями общества, и истолковывали все вопросы, относящиеся к тайнам. Ещё до Волхесуда кентавры-латноки проводили судебные процессы. Их трибунал был особого рода общемагическим судилищем. Отовсюду сходились все тяжущиеся, предоставляли на рассмотрение кентавров свои разногласия, и подчинялись их приговорам. Маги добровольно и охотно обращались к суду кентавров, который пpедставлял альтернативу несправедливому суду волшебников и к тому же был освящен жрецами древнего мира. Кентавры-латноки занимались в основном уголовными преступлениями, но в их ведении находились также дела о наследстве и тяжбы по поводу размежевания земель. Трибунал Кентавров-латноков устанавливал размер виpы, которую убийца должен выплатить семье жертвы. Кентавры-латноки обладали правом отлучения от общества тех, кто не повиновался их приговорам. Они могли запретить любому волшебнику или даже целому колдовскому роду участвовать в обрядах и праздниках. У кентавров отлучение считалось самым суровым наказанием. Поскольку трибунал кентавров высказывался от лица всей Магической Венгрии, отлученный считался проклятым у всех магических народов...»

С самого утра я сидела, уткнувшись в «Историю кентавров Венгрии». Мне не дают покоя откровения Миклоса. Судейская должность латноков уже в прошлом, но лошади, похоже, не могут с этим смириться, и позволяют себе заочно «отлучать», то есть выбрасывать из поля зрения неугодных. Кто давал им право держать меня в поле зрения? А если какой-нибудь злобный колдун затмит небо со всеми дурацкими созвездиями, как тогда будет лошадям? Как тогда они будут выносить свои бредовые приговоры?

Когда Мири только-только начала вещать на улицах, наши волшебники сразу ополчились против неё, считая, что она нахваталась бреда от кентавров. Правда это или нет, что толку теперь доискиваться?.. Я не отрицаю, что они что-то видят, но лучше им не совать свой хрюкальник в мои дела. Пускай бы занимались тем же, чем все нормальные животные — размножением, добычей пищи и защитой места обитания.

— Мессир, скажите, пожалуйста, — подойдя к Барону, я слегка поклонилась, — как вы справлялись со здешними кентаврами-латноками? Как их можно приструнить?

Барон Баторий ответил без промедления, будто он только и ждал, когда я спрошу. Он несколько часов наблюдал за моим тревожным чтением, взъерошенными волосами и безудержным чертыханием. Должно быть, выражение моего лица было прямо противоположным тому, какое я ношу в присутствии Лорда.

— Да я их одним взглядом низвергал в бездонную пропасть! — восторженно закудахтал Барон. — Твари больше не совались в мои угодья!

— Но как вы их низвергали? Научите меня, пожалуйста, — взмолилась я, цепко хватаясь за растительный орнамент с обеих сторон рамы. Вскинув свои кустистые брови, Барон смотрел на меня с одобрением.

— Я организовал на них лютую охоту! Да, юная леди, я был великолепен! Скакал на своем бегуне и молотил их дубиной!

Барон был так воодушевлен, что, казалось, его желание продолжить благое дело сейчас поспособствует его воскрешению.

— Уже не те времена, Барон... — жалостливо протянула я. — Посоветуйте что-нибудь дельное. Какие проклятия для них наиболее пагубны, чем их можно выкурить... что-нибудь... Миклос сказал «расплата грядёт», и он имел в виду кентавров. Они подсматривают за нашими созвездиями! Я их... Я им выдеру их гнусные гляделки! Мы даже не знаем, сколько их там расплодилось... А вдруг они нагрянут сюда... Прыткие твари всех перетопчут!

— Не дрейфь, глупая девчонка! — проворчал Барон. — С этими блюстителями морали Тёмный Лорд сам разберётся, уж поверь. Вердикты лошадей больше не имеют никакой магической силы. Их просто тянет брыкаться, и детей они подначивают, чтобы те брыкались...

— И всё-таки они защищают Миклоса от Исидора...

— Не Исидора ему следует бояться... — Барон сардонически помотал головой, — а того, кого боишься ты.

— Так вы расскажете мне, что вам известно о Лорде? — прошептала я, понадеявшись на болтливость раздражённого Барона. — Хоть немножечко? Чтобы у меня был какой-то козырь...

— Расскажу, когда своими глазами увижу, что тебе жить надоело, — полушёпотом выговорив эти слова, Барон перешёл в полное безмолвие. Если его всеведущая ухмылка должна была вселить мне чувство безопасности, значит, он опять издевался.