Ньирбатор (СИ)

Наверняка в моих глазах застыло выражение загнанной газели, и внезапно я услышала крик, нашпигованный истерическим весельем: «Я знаю, это была ты!»

Ведьма не сводила с меня глаз ни на секунду, будто боялась, что я могу удрать. Я смотрела в ответ и мне мерещился кровоточащий бок, кольца в снегу и бегущий Мазуревич. Я не нашлась что ответить. От её слов у меня напрочь вышибло дух. Она это поняла — и разразилась хохотом.

«Я вызываю тебя на дуэль. Завтра я с тобой покончу, жалкая оборванка»

====== Глава Четырнадцатая. Живи ======

Суббота, 26 января 1964 года

Мне приснилось, что с меня содрали кожу. Всё тело было алой тканью... грубой тканью... парусиной. Боль, имя которой Ангреноген, была лишь прологом к настоящему ужасу. Ужасу взрослой жизни, в которой с меня содрали кожу. Я ругалась на чём свет стоит и звала родителей; затем начала выкрикивать проклятия в их адрес. Кто-то продолжал мучать меня, сдирая кожу и разбрасывая лоскутья по неестественно чёрному пространству. Я улеглась в лужу крови, прислонившись к стене в своём драгоценном багровом облачении, и уснула.

Я очнулась от вспышки света неизвестного мне происхождения.

Несколько мгновений не могла взять в толк, где нахожусь. Поняла, что лежу на койке, залитой солнечным светом. Зимнее солнце, моё любимое. Женщина в белом нависала надо мной, вливая в глотку что-то крайне отвратное. Осмотревшись вокруг краешком глаза, я осознала, что нахожусь в больничной палате.

Здесь стоит цветочный запах, немного затхлый; так пахнут увядшие цветы. Ирисы, гладиолусы, какие-то ещё. Я смутно припоминаю, как здесь оказалась. Пытаюсь восстановить в памяти...

Дуэль. Беллатриса Лестрейндж, несостоявшаяся жертва быка Стюарта. О чём я только думала?

В полудрёме я размыкаю глаза и снова смыкаю их, проваливаясь в сладкое забытье, а проснувшись, заставляю себя взять в руки дневник и записать горстку того, что ощущаю и помню.

Присцилла, иди скорей в свою кроватку, а мама споёт тебе колыбельную... Это мне приснилось. В который раз.

Нет, сил писать дальше не осталось.

Воскресенье, 27 января

Проснувшись, я ощутила, как в меня вливают снадобья, одно за другим. Никакого чуда. Такой слабости, как после дуэли, мне ещё не доводилось испытывать. Я чувствовала себя героиней спектакля, который закончился, прежде чем я успела произнести свой текст. То не был страх. То была увертюра паники, пробудившая во мне всевозможные кошмары детства. Ангреноген. Железные Перчатки. «Сабольч-Сатмар-Берег — это нездоровое и дурное место, изувеченное чёрной магией, фамильными проклятиями и узурпаторами», — говорил покойный муж госпожи Катарины.

Целительница сообщила мне, что восемь дней я пролежала без сознания. Умственно я вроде бы достаточно опомнилась, но она утверждает, что это мне только кажется.

Задержав дыхание, я прислушалась — всё было тихо, только на стене тикали часы. Откинув одеяло, я через силу встала с койки — мышцы почти не слушались. В полумраке проковыляла к выходу и наткнулась на дверь. Распахнула её, а дальше идти сил уже не было.

Возвратившись в палату, я увидела, какая мерзость висит над моей кроватью. Картина: две ведьмы сидят в углах желтого дивана, глядя в разные стороны и хранят глубокомысленное молчание — точь-в-точь две жабы с картины, висящей над ними. Я подумала о Беллатрисе, меня передернуло, накатила тошнота. Пришлось снова лечь.

Поговорить бы с портретом Барона... Как жаль, что его не вынести за пределы Ньирбатора. Бароновы кальсоны, как здесь оказался мой дневник?! В который раз я возрадовалась, что никто, кроме меня, не сможет прочитать эти заколдованные чернила.

Хорошо, что Варега здесь нет. Пусть не приходит. Пусть не видит меня в таком жалком состоянии.

Боль по сравнению с позором это просто мелочь.

Понедельник, 28 января

Сегодня я проснулась от того, что нечаянно зацепила ногой столик у изножья постели, сбросив с него емкости со снадобьями.

«Никакие это вовсе не снадобья, а мучительный омут памяти, — здесь тот самый жемчужный оттенок. Это из-за него мне приснились родители», — бред понемногу одолевал меня.

Вместе с ёмкостями на пол упало блюдце с черт знает чем. Я поднялась с кровати и на шатких ногах направилась в соседнюю палату, где никого не обнаружила. Будь у меня хоть немного силы, я бы с тоски смертной устроила настоящий разгром.

Дуэль... Дуэль, что же там было? Я пришла в положенное время в заброшенный амфитеатр. Что дальше? Если положиться на свою память, то я ничего не вспомню. Только отдельные фрагменты мелькают перед глазами. Нужно, чтобы кто-нибудь поведал мне, что случилось. Но иной страх охватывает меня: услышать, как выглядело со стороны то, что со мной приключилось.

Почему я до сих пор жива?

Я решила взглянуть на свои записи, чтобы воспоминания связались, словно рассыпавшиеся жемчужины. Предыдущая запись датируется семнадцатым января. Я с волнением бегала глазами по строчкам. Платье Эржебеты. Пожиратели смерти у калитки замка.