Ньирбатор (СИ)

— Думаешь, замужняя ведьма не может ритуальничать в крови и помёте? — скептически спросила она, забрасывая в котел по одному семечку клещевины.

— В том-то и дело, что не может, — горячо подтвердила я. — Она поручает это эльфу. Она обязана... иначе об этом прознают и её засмеют. Возьми Эржебету. Она стала жить в своё удовольствие только после смерти Ференца...

— А говорят, Ференц Надашди был великим колдуном...

— Не для неё, — пылко возразила я. — Впрочем, он не важен. В книжке, которую дала мне госпожа, черным по белому написано, что жена по доброй воле должна стать второй скрипкой и дать мужу право вмешиваться во все её дела... Да я скорее сделаю с ним то же, что ты со своим папашей! Да я!.. — я вдруг запнулась, осознав, что ушла в дебри Гонтарёков, а не Каркаровых.

Буйно расхохотавшись, Агнесса увеличила огонь на очаге, нагревая субстанцию до пожелтения.

— Папаша?! Приска, с каких пор ты так выражаешься? Я-то думала, слово «отец» для тебя самое сокровенное. Вот так так...

Мы с минуту молча смотрели друг на друга, потом я отвернулись, дабы достать сушеный инжир и зашвырнуть в чертов котел. «Проклятье...» Зная наизусть все этапы, Агнеса доварила снадобье без моей помощи. Я сидела и пинала ножку стола в какой-то прострации. Странная оговорка омрачила мой настрой.

В довершение всего меня поджидала новая оказия. Как оказалось после успешного зельеварения, Агнеса неспроста пригласила меня к себе.

Ровно в двенадцать часов пополудни в дом Каркаровых пожаловали адвокат Бернат и нотариус Пруденций. От мерзопакостной полиции мы освободились, однако нотариат и юридическая контора сохранили за собой прежние функции. В случае доказанного отцеубийства Агнеса не унаследует ничего, поэтому продолжительную агонию господина Каркарова нужно было подать, как естественное угасание.

— Хорьки хотят слышать правду, — шепнула мне на ухо Агнесса, когда визитёры сановито прошествовали в гостиную. — Так угости их моей правдой.

Моя подруга решила использовать меня для дачи ложных показаний. Я едва совладала со своей злостью. Злостью скорее от неожиданности, чем от безнравственного оборота дела. «Срываться на Агнесу контрпродуктивно, — я оценивала ситуацию. — Она темнейшая, непредсказуемая.... А у меня нет крестража, чтобы так рисковать. Мы ведь даже не в суде»

Нацепив глуповатую улыбку, я последовала за адвокатом и нотариусом и расположилась напротив них в кресле. Мои ладони буквально прилипли к подлокотникам. Моя улыбка побаливала, но переиграть я не боялась.

«Бернат и Пруденций однажды огласят мне завещание госпожи, — размышляла я, вперив взгляд в пространство между ними. — Тогда я стану либо госпожой Ньирбатора, либо нищенкой. Приданного у меня нет: Железные Перчатки отняли всё. В Ньирбаторе денег нет, он сам по себе есть богатство; его люки — ячейки. Разумеется, я смогу выскочить за Гонтарёка даже без костра, хотя отсутствие ритуала опустит меня в иерархии медье. Но одно я для себя решила: нога моя не ступит на порог особняка Гонтарёков, пока там хозяйничает госпожа Элефеба!!! Ведьма ополчилась меня, считает, что я сделала из Варега рогоносца. Узколобая... Тёмный Лорд не занимается такой ерундой»

Агнеса сидела рядышком, даже не удосужившись переодеться из домашнего платья. «Как же она похожа на Графиню Батори», — эта мысль изрядно пощекотала мне нервы.

Эржебета выражала презрение ко всяким правилам хорошего тона, обычно выходила к своим гостям в крестьянском уборе и часто даже в платье без чистого воротничка. Она создала образ истовой в вере, благодетельной и рациональной женщины. Её роль была рассчитана на то, чтобы усыпить бдительность магглов. И это действовало. Как по мне, тот, кто позволяет себя так дурачить, заслуживает Железной Девы.

Профессор Картахара утверждал, что мозг маггла не способен вместить, рассортировать и хранить знания, которые мы, волшебники, в естественном порядке впитываем с молоком матери. Экспрессы, почта, телеграф, телефон, кино, — словом, все их изобретения это чистый механизм, лишённый магии. Отсюда своеобразная умственная отсталость. Жизнь магглов столь беспорядочна, говорил профессор, что они массово страдают бессонницей, чёрной меланхолией, и зачастую кончают жизнь самоубийством.

К сожалению, Бернат и Пруденций — не магглы.

Ведущим беседы был Пруденций. Потому как я была частой гостей на званых ужинах Драгана Каркарова, от меня требовалось дать свою оценку случившегося с ним. Адвокат Бернат то и дело откидывал со лба свои рыжеватые с проседью волосы и проводил по ним жирной ладонью. Его проницательные, глубоко посаженные глаза, устремленные на меня, светились коварным дружелюбием.

Агнеса исподволь наблюдала за нами.