Ньирбатор (СИ)

Уже краснолицый он начал ломиться в дверь дома номер двенадцать, где проживают наши старьевщики, которые развешивают сюртуки-висельники. Наши попытки его остановить не увенчались успехом. «Как поживаете, мисс? — спросил он у Нины, жены старьевщика. — Выглядите ошеломительно, мисс. Надеюсь, вы не откажетесь прогуляться со мной, мисс?»

Шутка ecть шутка, и даже грубая шутка бывает забавной, да толькo тот, c кем её cыграли, чаще всего не cпособен eё oценить. Муж Нины взбесился. Он бросил в Каркарова молниеносный Круциатус, подводя черту под дурацким праздником. Тот осел наземь в судорожной позе и ерошил себе волосы, бормоча что-то нечленораздельное. Агнеса быстренько наложила на кузена Обливиэйт, чтобы к утру в висящих сюртуках не обнаружили старьевщиков.

Прохлада предрассветного воздуха отбила у меня желание возвращаться домой. Распрощавшись с Варегом, я смотрела вслед его удаляющемуся силуэту и чувствовала какое-то невыразимое облегчение.

Склоны горы Косолапой уже начинали белеть. Поднявшись до ближайшего холма, я села на краю утёса; справа от меня вдалеке был особняк Гонтарёка, а слева возвышался мой возлюбленный — Ньирбатор. Виднелись опоясывающие луговину широкие полocы тёмной зелени. Утренняя заря неспешными прикосновениями cкользила по ocтанкам кентавра, а синева над горой всё ещё была усеяна звёздами.

Комментарий к Глава Тридцать Седьмая. С Днём Рождения Tiamat – Teonanacatl, песенка ко ДР Присциллы.

====== Глава Тридцать Восьмая. Пощада ======

Среда, 17 марта 1964 года

Сегодня я проснулась тогда, когда солнце уже было высоко в небе, хотя обычно встаю в семь. Ни кошмары, ни какие-либо другие сны не тревожили меня. Не вылезая из кровати, я лениво наблюдала, как солнечный свет щедро струился через окно, и комната стала похожа на лепесток белой розы, поднесенный близко к люмосу, прозрачный и сияющий.

Первым делом я выглянула в окно. Вокруг замка царило безмолвие, человеческого присутствия не наблюдалось. Останки кентавра уже убрали. «И этот подарок не менее приятен», — подумалось.

Вчерашнее происшествие взбудоражило наших людей, и Лорд предсказуемо возвысился в их глазах, кентавры угрожали не только Ньирбатору. Жестокость этого убийства не пошатнёт веру наших колдунов в целесообразность действий Волдеморта; любой скажет, что риг-латноки заслужили участи и похуже.

На луговине я увидела кота-гуляку, который украдкой пробежал и прыгнул на Свиное Сердце. И так тихонько, и так осторожно, будто его репутация навеки погибнет, если кто узнает о его похождениях. Затем пришёл второй кот. Третий. Восьмой. Около дюжины кошек блуждали по луговине, будто их что-то приманивало. Я как зачарованная наблюдала за кошачьим действом. Если б не эти признаки жизни, можно было бы подумать, что мир у подножия Ньирбатора вымер, остались только я, умалишённая госпожа, эльф-домовик, который тщится заменить мне родителей и одиозный бессмертный, каких свет не видал.

События прошедших дней смешались в моём сознании в беспорядочную кучу, я не стараюсь придать своим мыслям какую-либо стройность, меня более всего занимает предчувствие перемен в отношениях с Лордом.

Полагаю, о моей боязни кентавров он узнал либо после легилименции, либо от портрета Барона. Что-то из двух. Подарок подарком, но взвешивая все намерения, с которыми Лорд мог преподнести мне его, я склоняюсь к тому, что его способ держать меня в повиновении — это держать в долгу. Проще было бы запугать, но меня это могло бы отпугнуть. Если Лорд уловил это, значит, понял что к чему. Возможно, я утрирую, и логики здесь не сыскать, но я пытаюсь мыслить инстинктивно. Меня пронзает нечто более молниеносное, чем мысль — ощущение какой-то игры Волдеморта, правила которой мне неизвестны. Я отметаю все варианты неправдоподобных объяснений этого подарка, поскольку Лорд слишком хитер, чтобы подарок из его рук можно было назвать подарком. Впрочем, такое неведение не препятствует мне в восхищении его личностью, магией и могуществом.

Я сидела на подоконнике и, слегка откинувшись назад, обмахивалась веером. Да, знаю, это ужасно, но всё из-за Фери.

Сначала я заняла свой наблюдательный пункт, чтобы поймать Лорда, когда он будет выходить; просто так идти к нему и стучать в дверь мне было неловко. Когда Фери принёс мне графин с живительным соком, он поинтересовался, «почему юная госпожа суетливо восседает на подоконнике». Я ответила, что мне душно. Тогда Фери распахнул окно и подал мне веер, «чтоб было, как на той картине, где Ксилла Годелот обмахивается веером в ожидании новой партии пленных магглов». Если можно было б сделать одну ужасную вещь, а потом вернуть всё обратно, я бы схватила эльфа с его веером и выбросила б из окна. Но я была занята, мне нужно было поймать Лорда, и желательно не в замке, чтобы Фери не подслушивал, — поэтому я смиренно приняла веер и обмахивалась.