Небо в кармане

Не выдержал, заглянул в узкую приоткрытую щель, а там мачеха мило так улыбается в спину отцу. А глаза при этом такие холодные, что меня прямо на месте чуть было не приморозило. Ну надо же. А с виду вполне приличным человеком казалась. И вроде бы ко мне неплохо относилась. На словах. А на деле вон оно как выходит. Для дочурок своих старается, а я им как кость в горле…

– Милая, ты что-то сказала? – оборачивается к супруге отец. В одной руке держит две ликерные рюмки, в другой бутылку зеленого стекла. Или просто с зеленым содержимым.

– К ликеру хорошо бы шоколаду? – мачеха улыбается мужу, а я тем временем тихонечко-тихонечко отодвигаюсь в сторону, в темноту холла. Хорошо, что нет на месте дворецкого, да и слуги все по своим каморкам разошлись, никто не видит моих ухищрений…

* * *

Отец свое слово сдержал и больше со мной в полет не просился. А я, что греха таить, каждый день и не по разу уже уверенно бороздил воздушные просторы. На второй день еще по кругу летал, правда, круг этот с каждым разом становился все шире и шире. На третий же день рискнул для начала перелететь через реку. Прошел вдоль русла, прислушался к уверенному тарахтению бензинового агрегата, вдохновился его бесперебойной работой, тьфу-тьфу три раза, чтобы не сглазить, да так и пошел дальше вдоль реки. То отходил в сторону, рассматривал с высоты наиболее красивые места, то так и шел прямо над водой, то и дело распугивая многочисленных рыбаков.

И развернулся только тогда, когда на горизонте город показался. До родного аэродрома добрался без помех, приземлился, как учили, а там сюрприз. Поджидает меня прямо на летном поле господин Паньшин, осчастлививший нас наконец своим появлением. Стоят вместе с папенькой у ограждения, наблюдают, как я на посадку захожу.

Как он вдохновился увиденным самолетом, это нужно было видеть. Три раза вокруг самолета обошел и каждый раз при этом в кабину заглядывал. Тут же вдобавок можно и руками потрогать, а не то, что одни бумажные рисунки разглядывать и в уме представлять, как оно в натуре выглядеть будет.

В конце концов не выдержал:

– Николай Дмитриевич, не разрешите ли мне в этот ваш самолет залезть? Так сказать, чтобы на личном примере прочувствовать, каково оно, в таком аппарате живому человеку находиться?

– Отчего же? – тоже решил повитийствовать. – Полезайте внутрь, сделайте такое одолжение.

Увидел, как Александр Карлович только что вытащенным из кармана белоснежным платочком начинает сидушку от пыли протирать, и не утерпел, хмыкнул:

– Да там чисто, платье ваше не пострадает.

– Да? – усомнился поверенный и еще раз осмотрел сиденье. Внимательно оглядел платок, пожевал губами, оглянулся на отца. – Вы, несомненно, правы, но прошу правильно понять и мои сомнения, ведь здесь и сейчас это мой единственный костюм…

В ответ ничего не стал говорить, лишь руками развел. Хозяин – барин, как известно.

Отобедали все вместе, в кругу семьи, так сказать. Мачеха с отцом развлекали гостя, как умели. В основном расспрашивали о столичной жизни, о новостях, о том, кто куда из знакомых выходил или выезжал, ну и тому подобное. Я не вникал, но и не пропускал мимо ушей. Пригодится когда-нибудь. Кстати, с мачехой после того подслушанного разговора старался не пересекаться лишний раз. Но и не скрывался специально, чтобы не вызвать у нее подозрение. Ни к чему. С сестричками все было ровно. Сначала видеть их не мог, а потом понял – они-то здесь ни при чем. И постепенно вернулся к прежним отношениям.

А потом засели мы втроем в отцовском кабинете аж до самого вечера. Потому что и отец меня одного не оставил, и разговор плавно переместился на поиск подходящего для меня и моих целей участка. И я прекрасно понимал, что все это будет в скорейшем времени исполнено, очень уж у нашего адвоката глаза горели в предвкушении хорошего вознаграждения за свою работу. А если учесть, что при самом благоприятном раскладе можно и акционером нашего будущего предприятия стать, о чем я между делом намекнул Александру Карловичу, то такое рвение становится более понятным и легко объяснимым. Опять же, кто на себя может взять юридическую составляющую будущего производства? Пока только Паньшин…

Слово за слово, дело к ужину подошло. И выезжать на ночь глядя адвокату не очень хотелось. Заметно было, как он в процессе разговора то и дело поглядывал в окошко, морщился, вздыхал, доставал часы из жилетного кармашка, щелкал крышкой и еще раз нарочито вздыхал по поводу столь позднего часа. До того довздыхался, что отец наконец-то не выдержал и предложил гостю ночлег. А я пошел еще дальше:

– Александр Карлович, завтра будет такая же жаркая погода, как сегодня. Представьте, это же сколько часов придется трястись в коляске под солнцем? А потом еще на поезде…

– А что делать? – сокрушается Паньшин и бросает на меня быстрый изучающий взгляд. – А вы к чему это мне рассказываете? Только не говорите, что просто так, все равно не поверю. Неужели…