Небо в кармане

– Николай, ты уверен в себе? – прямой вопрос требует такого же ответа. – Очень непростое дело ты затеял. Я не хочу тебя останавливать на полпути, наоборот, поддерживаю во всех начинаниях, но пойми меня правильно, ты у меня один. И ты наследник славного княжеского рода с богатыми традициями, не забывай об этом.

– Не забуду, не волнуйся. И да, я в себе уверен. В чем не уверен на сто процентов, так это в моторе. Кто знает, сколько еще эта тарахтелка проработает?

– И ты готов всем рисковать?

– Нет здесь никакого риска. В случае отказа мотора просто сядем на первую попавшуюся площадку. Даже в этом случае шума в прессе будет столько, что замучаемся отбиваться от предложений.

– Ну-ну, – явно сомневается в последнем предположении отец. – Посмотрим. Еще раз говорю, не хочу хоть как-то мешать твоим планам или в чем-то тебя ограничивать. Только об одном прошу, будь умным и не подведи ни меня, ни наш род. Помни о том, кто ты есть таков! Да, а если, не дай бог, конечно, сядешь на первую, как ты говоришь, площадку, то как тебя оттуда вытаскивать?

– А вот об этом мы завтра поговорим…

– Устал? Понимаю, у меня голова тоже кругом идет. Ступай к себе, завтра у нас всех будет весьма напряженный день. Спокойной ночи, сын.

– Спокойной ночи, – кланяюсь и прикрываю за собой дверь.

Вверх по лестнице поднимаюсь бегом, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Лестничный холл сменяется сумраком короткого коридора, глаза не успевают привыкнуть к темноте, но ждать не хочу и иду вдоль стены на ощупь.

Вот-вот должна быть дверь в мою комнату. Но рука вместо ребристой филенки натыкается на мягкое. Инстинктивно сжимаю пальцы, ойкает девушка. Разворачиваюсь, напрягаю глаза:

– Сашенька? Ты что здесь делаешь?

А сам не жду ответа, помогаю себе второй рукой, приобнимаю девушку и бочком, бочком веду ее в свою комнатку. Что интересно, она и не сопротивляется, перебирает ножками, прижимается ко мне тугим бедром. Получается, именно меня и дожидалась?

Не забываю закрыть за собой дверь на задвижку. В комнате темно, но лишь первое время, потом зрение адаптируется к скудному освещению. Из окошка льется белесый свет, белые ночи в разгаре, поэтому кое-что хорошо видно. Рывком подтягиваю к себе девушку, она ойкает и податливо прижимается ко мне всем телом. Поднимает лицо, глаза закрыты, подставляет губы, требовательно стонет, и я впиваюсь поцелуем в пухлые губки.

Солнечный свет бьет в окошко, занавески вчера никто из нас не догадался задернуть, добирается до лица, слепит глаза через закрытые веки. Приходится просыпаться. Воспоминания о чудесной ночи будоражат, заставляют чаще забиться сердце, тяну руку в сторону и никого не нахожу. Открываю глаза, приподнимаюсь на локте, оглядываю смятую постель, пустую комнату, откинутую задвижку – убежала Сашенька. Жаль! Но может, это и к лучшему. Или нет, от повторения кое-чего я бы сейчас точно не отказался.

Приходится спешно переключать мысли на будущий перелет, придумывать сегодняшние дела и задачи. Не скажу, что сразу становится легче, но возбуждение медленно уходит прочь, и уже можно вставать с постели…

Глава 20

Официальную организацию очередной авантюры, а по-другому проведение подобного мероприятия в нынешних условиях никак не назовешь, взяли на себя мои компаньоны, отец и адвокат. Это я так решил и уперся намертво, и с прицелом на будущее определил свою долю. Раз уж собрались совместное дело заводить, так извольте сделать все по уму. На мне инженерная часть и само пилотирование, на вас все остальное. Это пока, а дальше видно будет.

Мало у меня сейчас возможностей для самостоятельной работы. Да что там мало, вообще их нет. Почему? Так возраст такой, появляются желания, а возможности воплотить хоть что-то из этих желаний в жизнь, нет – совершеннолетие еще не наступило. Все упирается в юридическую несостоятельность и финансовую необеспеченность.

Это сейчас отец больше забавляется со мной, смотрит и проверяет, на что я годен, сколько выдержу, и что из всего этого в результате получится. Вроде бы как полностью доверяет, почти вровень с собой меня поставил, приказал своим людям всячески мне содействовать.

Ну-ну, знаю я это «вровень»! До поры это все, до времени. Особенно в свете тех слов мачехи, что мне удалось в кабинете услышать. Посмотрим, что отец скажет, когда я действительно стану полностью самостоятельным, когда начну получать доход со своих изобретений. Наверняка ему мачеха сразу на уши присядет, заставит переменить свое отношение…

* * *

Ранним утром понедельника Паньшин лично уехал в город договариваться об обеспечении перелета, об обеспечении безопасности, о поддержке прессы. Решил не доверять это дело никому. А сам вылет пришлось отложить на неопределенное время. Вернется Александр Карлович из поездки, и появится какая-то конкретика. А пока я доделываю самолет, готовлю его к перелету. Первым делом масло поменял, потом свечи и контакты почистил. И занялся кабиной, сделал лобовое остекление. Из обычного стекла, ничего другого, увы, нет. Как раз два дня на все эти доработки и ушло.