Небо в кармане

– Так не говори ей, где ты так пальцы разодрал, – кричу в ответ. И тоже подмигиваю, подбадриваю отца. Очень уж у него вид виноватый. Надеюсь, больше руками размахивать не будет.

Дальше обычный полет по кругу, только на этот раз без урезания маршрута. И сели нормально, и зарулили на место без проблем. И главное, отец не просил дать ему «порулить».

Встретивший нас Прокопыч сориентировался быстро, тут же скинул свой сюртук, предложил его хозяину. Отец отказываться не стал, принял с благодарностью. Ну и с рукой помогли, в ангаре организовали обработку ран. Отмыли от крови первым делом, ничего страшного не обнаружили, несколько проколов и порванная на большом и указательном пальцах кожа. Перебинтовали тряпицей, вообще хорошо стало. И кровь уже почти остановилась.

На пути к дому отец замедлил шаг, приобнял за плечи здоровой рукой, посмотрел искоса и проговорил:

– Зла не держи за мою глупость, сын. Ты молодец! – и тут же заговорил, как будто ничего и не было. – А землю под столицей я найду. И на тебя запишу. Твоя идея, тебе ее в жизнь и воплощать.

– Так я же в училище уеду? – даже остановился от такого неожиданного предложения.

– Училище – это всего лишь два года, – улыбнулся отец. – Они пролетят очень быстро. За это время я только-только подходящий участок найду, оформлю его, план согласую, разрешение получу. Может быть, успею электрическую линию подвести…

– Электричество, это хорошо, – поддакнул. И кивнул на перевязанную руку отца. – Мачехе что говорить будем?

– А так и скажем, отверткой ковырнул. А по-дробности ей знать ни к чему. Верно?

– Верно, – согласился.

– Ах ты, Господи, я и забыл, там же эти Удомские приехали, – увидел знакомую коляску у крыльца отец, схватился за голову в нарочитом ужасе.

А уж когда близко к дому подошли и в окне женские головки увидели, отец вообще глаза закатил:

– Они же все видели! Особенно Мария Сергеевна. Я другой такой любопытной курицы в жизни не встречал. Везде ей свой нос сунуть нужно.

– Ты потише говори, а ну как услышат, – стало несколько неудобно от подобных откровений во весь голос.

– А-а, пусть слышат, – махнул рукой отец. – А если и не услышат, так жена все расскажет, не удержится.

А вечером приспичило мне до кухни дойти. В доме уже спать собирались, сестры давно по своим комнаткам разошлись. А меня пустой желудок в путь-дорожку погнал. Перенервничал я сегодня здорово, адреналину нахапал будь здоров сколько. А куда его девать, если физической активности не было? Вынужден был гостей развлекать заумными беседами. Вот теперь и приходится заедать, а для этого нужно до кухни дойти. Как раз путь мой мимо кабинета лежал. Ну, да об этом все знают.

Иду я тихонько, почти крадусь на цыпочках, потому как беспокоить домашних не хочу. Скромный я потому что. А дверь в кабинет возьми и окажись приоткрытой. И голоса, оттуда доносящиеся, очень хорошо в эту позднюю пору слышно.

Я не прислушивался, честно, просто мимо проходил. Ну ладно, не проходил, крался, но это к делу точно не относится. Ну а то, что мои шаги в кабинете не смогли по этой причине услышать, так то не мои трудности.

– А если бы вы упали? Если бы разбились? – В голосе мачехи слышалась настолько явно выраженная обеспокоенность, что я поневоле приостановился, замер в коридоре, не дыша.

– Ну не разбились же, Дарьюшка, – бубнит ласковым голосом отец. Я прямо вижу, как он при этом супругу по спинке здоровой ладошкой поглаживает, успокаивает то есть. – Николай с самолетом управляется, как я с коляской. Ты бы видела, как он мою руку пытался от себя отцепить. Ручку управления в коленях зажал и так летел. Представляешь?

– В том-то и дело, что очень хорошо представляю, дорогой, – воркует мачеха. – Но все равно пообещай мне больше на этом самолете не летать. Ты у меня один на все времена, и случись что, мне без тебя не жить.

Причем сказано это было настолько серьезно, что даже я, находясь в коридоре, этому поверил.

– Обещаю, что на этом самолете больше ни разу в небо не поднимусь, – как-то слишком легко тут же соглашается отец.

И я понимаю, что «на этом» – это и означает. А на другом вполне можно и полетать!

– Да и привязаны мы были надежно, а скорость и высота небольшие, только-только от земли оторваться успели. Ничего бы не случилось, – продолжает увещевать женушку отец. – Рюмочку мятного ликера для успокоения нервов не желаешь?

– Ну, если только глоточек, – после короткого раздумья соглашается мачеха.

Слышу скрип ножек кресла по паркету, шаги отца и звяканье стекла в буфете. Ага, разливает, понятно. И тут же голос мачехи, тихий и еле разборчивый доносится до моих ушей. Отец, занятый напитками в дальнем углу кабинета, этого слышать не может, а вот я, почти приникший к двери, отлично каждое слово разобрал.

– А как бы хорошо было, если бы этот проклятый самолет упал и разбился. Господи, прошу, умоляю, сделай так, чтобы в следующий раз мой муж уцелел, а этот выродок насмерть побился.