Небо в кармане

И замолкает, смотрит с интересом во взгляде, прямо-таки глаз не сводит с меня, с жадным нетерпением ждет ответа. Отец уже обо всем догадался, но он против моей затеи, это тоже хорошо видно. Да и исходящие от него отрицательные эмоции я считываю на раз. Но все равно продолжаю:

– А что вы скажете, если я вас до столицы на своем самолете довезу?

И пока довольный и явно растерянный адвокат подыскивает нужные слова, я уже для отца привожу весомые, на мой взгляд, доводы:

– Сэкономите себе кучу времени, не придется коляску туда-сюда гонять, билет на поезд не придется покупать, париться в душном вагоне и жариться под солнцем. Здесь сядем в самолет, там слезем. Красота же!

– Николай, а ты уверен, что сможешь долететь до столицы? – предостерегает от рискованного перелета отец.

Прекрасно понимаю, в чем тут дело – ему самому очень хочется оказаться на месте Паньшина. Да только данное жене слово не позволит этого сделать. А еще он и впрямь за меня тревожится. Все-таки расстояние огромное по меркам этого времени, и подобный перелет еще никто не осуществлял.

Это первая и, пожалуй, главная причина, по которой я намереваюсь выполнить задуманное. Отличная реклама для моего самолета, особенно если перед этим адвокат телеграфирует знакомым журналистам. Есть же у него такие? Наверняка есть.

О чем и говорю во всеуслышание, затыкая столь весомым доводом сразу и отца, и пока еще сомневающегося адвоката.

– Представьте утренние газеты. Первый в России воздушный перелет до столицы! Огромное расстояние покорилось отважным воздухоплавателям! И наши фотографии на первых страницах всех газет. Если после такой рекламы мы не сможем продавать наши самолеты, то грош нам с вами цена. А ведь наверняка еще и военное ведомство заинтересуется?

– А ведь это и впрямь интересное и заманчивое предложение, – медленно проговаривает Александр Карлович. Переводит взгляд с меня на отца. – Вы можете начинать гордиться своим сыном. Столь мудрые и взвешенные слова в таком молодом возрасте говорят о многом. Весьма о многом!

Теперь уже оба смотрят на меня. И адвокат резюмирует:

– Далеко пойдете, молодой человек, очень далеко. Если, конечно, не остановитесь на достигнутом. Поверьте, медные трубы много талантов погубили.

– Не остановлюсь, я еще в самом начале своего пути.

– Смелое заявление для юноши. Но, как говорил один умный человек: «Надежды юношей питают!»

– «Отраду старцам подают, в счастливой жизни украшают, в несчастный случай берегут», – полностью согласен с этим утверждением.

– Удивили, Николай Дмитриевич! Как есть, удивили, – воскликнул Паньшин. – Не каждый молодой человек вашего возраста способен процитировать известного мудреца и поэта. Удивили и порадовали. Кстати, не находите, что это выражение отлично к вам подходит? Остается лишь позавидовать вашему отцу…

Адвокат кланяется папеньке, отец довольно улыбается и тут же отвечает ему встречным комплиментом:

– Вижу, что сегодня в моем кабинете происходят воистину удивительные вещи. Которые обсуждают не менее удивительные и, не побоюсь этого слова, замечательные люди. Это я вас имею в виду, Александр Карлович. Если бы не ваше участие в судьбе моего сына, если бы не ваши знания, то вряд ли мы бы сами смогли правильно распорядиться изобретениями моего сына.

Сижу, молчу, наслаждаюсь происходящим. Не скрою, приятно выслушивать в свой адрес хвалебные речи. Но «медных труб» не опасаюсь, все-таки я до сих пор человек еще того, своего, времени. Так что «медные трубы», это явно не про меня.

И очень нравится мне, как отец с адвокатом друг друга нахваливают. Прямо душа поет при виде двух благодушно настроенных персон. Только пора бы и к делу возвращаться.

– Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, но, Александр Карлович, сколько вам нужно времени, чтобы подготовить столичных журналистов?

– Сегодня уже поздно, а завтра с утра Дмитрий Игоревич отправит человека на телеграф. Текст я сегодня же подготовлю, расходы все беру на себя, – выставляет руку ладонью вперед, затыкая этим жестом начавшего возражать отца. – Не спорьте, Дмитрий Игоревич, так будет правильно. Должен же и я принять хоть какое-то участие в этом деле? Да почему только столичных журналистов? Я обязательно проинформирую и губернских. Иначе они мне этого потом не простят.

Паньшин весело хохочет, и ему тут же вторит отец. Я же сдержанно улыбаюсь, потому что уже прикидываю, чем мне это может грозить. Изменением маршрута? Обязательной посадкой в губернском городе? Тогда нужно будет организовать посадочную площадку, выставить оцепление из полицейских и пожарных, охрану организовать, заправку. Бензин прикупить заранее.

Дожидаюсь, пока затихнут смешки, и выкладываю свои мысли. Начинается серьезный разговор, планируем каждую мелочь до позднего вечера. Понимаю, что все учесть невозможно, но постараться нужно.

Расходимся поздно. Отец просит меня задержаться в кабинете. Жду коронной фразы про «попрошу остаться», но не дожидаюсь, поэтому вымученно улыбаюсь. Вымученно, потому что просто замотался, устал.