Не жалею, не зову, не плачу...

С утра пошёл в военкомат на углу Садовой и Сталина. Недавно Садовую переименовали в улицу Панфилова. Справедливо. Он здесь служил, был начальником военкомата Киргизии. Сталинская тоже появилась недавно, до войны она называлась Гражданской. Переименования в те годы были редки, такая мода возникла позже. Ключевая стала Белинской, и по ней, словно протестуя, перестала течь речка, Атбашинская — бульваром Молодой Гвардии, Пионерская — Московской, переименовали Аларчинскую, Сукулукскую, Западную, Северную. Дунганскую улицу назвали Киевской, будто киевляне ее строили или по ней шла дорога на Киев. Дунгане в прошлом были весьма активной частью городского населения, куда потом они девались, трудно сказать. От Дунганского базарчика и следа не осталось, там построили университет, исчезло название нашего околотка — Дунгановка, и забыт дунганский писатель Ясыр Шиваза, в школе мы учили наизусть его стихотворение. Сейчас многие улицы во Фрунзе носят имена выдающихся киргизских деятелей, а в те годы была только одна улица Токтогула (бывшая Демьяна Бедного). Киргизские дети учились в школе № 5, преподавание в ней велось на родном языке. Коренного населения в городе было немного. В нашей новостройке, к примеру, на сотню домов строились три-четыре киргизских семьи. Я не даю оценки, хорошо или плохо, просто пишу, как было…

Иду в военкомат круто менять жизнь. Когда в первом классе учительница спрашивала, кто кем будет, я сказал: штурманом дальнего плавания, по примеру Кати Романовой, самой красивой девочки в нашем классе начальной школы № 3 города Троицка, дочери инженера, её любили и учителя, и ученики, умненькая, хорошенькая такая девочка. Катя при моём появлении почему-то прыскала в сторону, я не мог понять, в чём дело, пока дружок не надоумил — скажи матери, чтобы она тебе не застёгивала ширинку булавкой. Я был в ужасе, я только сейчас этой булавке придал значение, ходил, оказывается, перед Катей Романовой опозоренным. Булавка огромная, похожа на египетскую мумию, такая же древняя и ржавая. Дома я устроил тарарам неслыханный, чертям тошно, как говаривал дед Лейба, мать сразу же пришила пуговицы. Назвавшись штурманом, я начал изучать моря и океаны и до пятого класса бредил дальними странами, хотел завтра же туда уехать, проплыть по всем океанам, затем поселиться в Африке среди слонов и баобабов, среди львов и голых людей в хижине из бамбука, сла-адко мне было представлять изо дня в день картины. Хорошо помню момент своего огорчения. «Не знаю, сынок, но, кажется, эти жаркие страны не наши», — сказала мама. Я ей не поверил, начал узнавать, и постигла меня горькая разлука с мечтой, Африка действительно оказалась не нашей. И кто это так несправедливо разделил — нам ледокол «Челюскин», Сибирь, тайгу и вечную мерзлоту, а им слонов и вечную теплоту. Очень хотелось «только детские книги читать, только детские думы лелеять», — уже тогда не жаждал я взрослой жизни.

У входа в военкомат дежурный — ваша повестка? «Я хочу поступить в лётное училище, куда обратиться?» — «Во вторую часть». Вслед за мной, между прочим, подошла женщина и стала громко требовать: где мне получить саксаул, я жена фронтовика, вы обязаны! Разные жёны у фронтовиков. Моя мама не придёт сюда никогда. Но почему, разве мы лучше всех живём? Не знаю почему, но не пойдёт, будет терпеть. И я вырасту, не пойду. Не наше это, чужое. Мы всегда старались обойтись без казёнщины, без всех этих учреждений, контор, управлений. Пусть бы и дальше так, они без нас, мы без них, поделить возможности. Военкомат обязан заботиться о семьях фронтовиков, я знаю, слышал, но ничего не предпринимал, а вот эта женщина требует по закону да ещё базарным голосом, и своего добьётся.

Народу в военкомате было меньше, чем я думал, возле двери «2-я часть» совсем никого. Я постучал, открыл. За столом офицер перебирает карточки в ящике. «Товарищ старший лейтенант, я заканчиваю девятый класс, по военному делу у меня пятёрки, комсомолец, общественник, хочу поступить в училище лётчиков-истребителей». — «Год рождения?» — «Двадцать седьмой». — «Почему именно в лётное?» Как это почему? Странный вопрос, у Чкалова тоже спрашивали? — «А как здоровье? Медкомиссия очень строгая». — «Ничем не болел, занимаюсь спортом». Он показал мне на стул сбоку — садитесь, пишите заявление на имя начальника второй части Кирвоенкомата. Пятого мая на медкомиссию. При себе иметь паспорт, справку из школы и с места жительства.