Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

− А самоутверждается чаще всего тот, кто страдает комплексом неполноценности. А комплекс неполноценности — есть продукт унижений, пренебрежений. Это именно то, что я постоянно испытываю. Я сейчас оказалась самой униженной и отстраненной. Даже в самом святом — любви. И в любви уже сейчас мной пренебрегают. Все, все делают, чтобы украшать тело! Для тела — полно журналов, для тела всякие шоу. А почему почти нет специальных журналов, например, для меня. Чтобы меня пропагандировали, чтобы обо мне говорили, чтобы меня афишировали, внимание ко мне делали модным? Например, такой журнал: "Что сегодня в моде для души! Для души модно — милосердие". И чтобы иллюстрировали, как красива милосердная душа… И чтобы показывали, как это прекрасно. Сколько всего можно добиться при великодушии. Но нет, ничего этого. А я, между прочим, страдаю. И я хочу в любви раскрыться полностью. Я хочу, чтобы в любви меня востребовали. Я не хочу быть придатком тела в любви.

− Я тебя понимаю. Мне тебя жаль. И поверь, я, Мысль, готова уйти в сторону, быть незаметной в любви, если Тебе с Телом повезет, и вы, хоть в одном случае, достигнете гармонии. Я пожелаю счастья этому вашему союзу.

ХХХ

ИНГА ходила из угла в угол, словно свалилась сюда из небытия, и восклицала: "Я дома, я дома!" Теперь уже радовал сам факт, что здорова. Жизнь продолжается, нет, жизнь начинается заново, на ином витке отношения к ней как к высшей ценности. После полудня ее дом из-за положения по отношению к солнцу приобретал особые краски и уют. Но сейчас, даже если б за окном лил проливной дождь, ей бы все казалось озаренным солнцем. Она глянула на часы. Где-то в это время должен объявиться Грегори. "Какое счастье — этот Грегори. Боже, какое счастье, что я здорова, что я не в госпитале. Как же можно отказывать себе в радости жизни. Кому нужны эти самоограничения, кто воздаст за них. Я жива и здорова, и я хочу вкусить полностью то счастье, что мне подарено судьбой".

По просьбе Инги Грегори никогда во время их свиданий в гостинице не спускался в холл, чтобы ее встретить. Она не переставала бояться, что кто-то из знакомых может ее увидеть.

И обычно, припарковавшись, Инга, зайдя в холл гостиницы, как шпион или преступник, сначала оглядывалась вокруг, а затем с опаской и оглядкой проскакивала в лифт.

А сейчас она уже пожалела о том, что не попросила Грегори ее встретить. После больницы эти мелочи ее уже не беспокоили. Хотелось только поскорее оказаться в объятиях Грегори, хотелось удостовериться, что она жива и здорова. Скоростной, с прозрачным стеклянным фасадом лифт через мгновенье доставил ее на двадцать третий этаж. Она постучала в дверь номера, ожидая, что Грегори уже с порога голодно и страстно начнет выражать радость встречи после относительно долгой разлуки.

Но когда она переступила порог, он встретил ее сдержанно, как почтенного коллегу, с которым связывают официальные отношения. Обращаясь снова на "вы", он сказал дружелюбно: "Проходите, Инга, вот пожалуйста", — и указал на расположенные у окна гостиной два богатых кресла, разделенных красивым журнальным столиком.

Инга была растеряна. Поведение Грегори ее обескуражило. "Ему надоело. И правильно. Ну что я есть для него, — думала Инга, и ей казалось, что боль в животе снова дала о себе знать. Она вспомнила госпиталь, и это отрезвило. — Все — нет так нет. Но я жива и здорова — это главное. А Грегори — это рассеявшийся туман. Надо забыть. Главное, что обещанную работу я сделала и мне не будет стыдно перед Ритой. Хотя, что Рита? И она сейчас может исчезнуть из моей жизни. У нее новый друг… Значит, так тому и быть", — рассуждала Инга, вынимая из сумки обещанную Грегори папку.

— Грегори! — сказала она — Если честно, то вначале у меня не лежала душа к этой работе. Но когда я втянулась, то поняла, сколь замечателен ваш с Ритой замысел. У меня просто нет слов. Ведь, как я поняла, то, что в этой папке, это лишь часть.

— Конечно, Инга, — сказал вдохновенно Грегори, тоже достав из дипломата какую-то небольшую папку.

— Грегори, — сказала Инга. — Я обработала почти все материалы, написала что-то вроде макета обзора. Это мой, можно сказать, первый опыт работы с текстом на компьютере. Я там все набрала. Но очень плохо. Масса ошибок, опечаток. Нужно все вычитать. К тому же у меня еще нет принтера. Потому я не смогла скачать (Инга рассмеялась столь непривычному в ее лексиконе слову) — на бумагу. Но в ближайшее время приобрету принтер.

— Ну, это не принципиально. Главное, что это уже сделано, — сказал Грегори, вопреки обычному, избегая заглядывать ей в глаза. Вдруг он встал со своего кресла и вышел как бы за чем-то в другую комнату номера.

Инга не могла не видеть, что он нервничает. "Ведет себя необычно, даже официально. Может, сейчас объявит, что за это время встретил другую женщину… или наоборот не скажет, но даст понять, что все кончено, — думала Инга, чувствуя, что ее сердце куда-то падает. — Конечно, как мне в голову это не пришло сразу. Ведь он, по сути, приехал за папкой."