Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

Она не успела оглянуться, как они подъехали к зданию, напоминающему школу.

Когда они вошли в зал, Инга сразу поняла, насколько Рита была права, посоветовав ей не надевать этот элегантный черный брючный костюм из натуральной тончайшей шерсти. И атмосфера, и поведение публики были, мягко говоря, не адекватны тому, что Инга себе представляла. Зал был еще заполнен примерно на треть, но каждый сидящий, разложив на соседние сиденья какие-то бумажки, держал мест по пять. К какому бы более не менее приличному месту они ни подошли, им говорили: "занято". Инга хотела взорваться от возмущения. С разных мест раздавались выкрики: "А ты занял (заняла) места для Лившицев, Козловских, Воробьевых?" Со всех концов слышны неуместные здесь дивные мелодии классиков из сотовых телефонов и реакция на них, типа: "Мила, ты уже уложила их спать? Что, они плачут? Ну скажи им, что я скоро буду дома". "Алло, Севка, привет. А? Да, сижу. Ну что делать. Любка затащила. Ну я давно уже остыл к этому. Ну что делать, это же Америка, разве здесь можно с женщинами спорить? Она же подаст на меня в суд за моральный ущерб". — Мужчина расхохотался так, что аж закашлялся.

Зал постепенно заполнялся публикой разного возраста, и казалось, что все друг с другом знакомы. Средних лет женщина, оказавшаяся на сиденье рядом с Ингой, почесала затылок пышноволосой особе, сидящей впереди. Та обернулась и радостно воскликнула:

— Ой, Клара! Привет! Хаю ар ю? (Как поживаешь?) Я давно тебя не видела. Ну как дела? Нашла работу?

— Да, в компании. Все нормально, слава богу. И зарплата ничего, и иншуренсы (страховка) хорошие. Ой, я так рада, что он к нам приехал! Я его обожаю. Вообще я люблю наших артистов. А знаешь, когда приезжала Алла Пугачева, моя приятельница, в то время безработная, специально подрабатывала в ресторане, чтобы купить билеты.

— И что, стоило того?

— Она говорила, что стоило. Говорила, зал, кажется, на 4 с половиной тысячи, был забит, негде было сесть. Я знаю? Ну вообще-то я тоже люблю Пугачеву. Но ради того, чтобы ее увидеть живем, мыть посуду в ресторане я бы не стала, тем более что я ее вижу постоянно по ТВ. Хотя они крутят все, что им хочется. Представляешь, какое старье они нам крутят. Так же с Аллой Пугачевой. Недавно ее показывали, она снова, мягко говоря, в теле. Год записи не указан. И не знаешь — это она еще пополневшая или уже снова пополневшая. Но для нее это неважно. Что-то есть в этой женщине, не знаю, но что-то в ней есть. Какая-то особая энергетика.

— Ну, все, все. Повернись. Вот он выходит.

Артист вышел на сцену, осмотрел шумный, пока еще продолжающей жить своей жизнью зал, который, судя по всему, не очень вдохновлял его.

Сцены как таковой не было, а была лишь площадка, покрытая паркетом, в отличие от остального зала, пол которого покрыт карпетом (синтетическим ковровым покрытием).

Артист явно негодовал внутренне из-за того, что разговоры, сотовые телефоны не умолкают. Но на то он и артист, чтобы уметь владеть собой и перевоплощаться. Он вдруг, изобразив военную выправку и размахивая руками, зашагал по сцене, потом остановился и громко, как в рупор, воскликнул, перефразируя известный призыв Юлиуса Фучика:

— Люди! Я люблю вас! Будьте бдительны! Не дайте вашим телефонам и соседям по сиденью не услышать меня!

Зал разразился бурными аплодисментами, хохотом. Довольный своей находкой, артист начал выступление. Он выкладывался по полной программе, но во всем чувствовалось отсутствие вдохновения и неудовлетворенность поведением зала. Между номерами он выдавал какие-то сатирические реплики о прежней совковой жизни или на эмигрантско-еврейские темы, желая угодить залу. Но это не вызывало той реакции, на которую он рассчитывал.

"За кого он нас принимает?" — услышала Инга женский голос сзади.

— Да, он не понимает, что мы уже давно ушли от этого, — ответил мужской голос за спиной. — И вообще одно старье. Больше не пойду. Уж лучше поставлю тарелку и буду смотреть по телевизору прямо из России, если захочу. Конечно, это две большие разницы, или выступать там, в лучших концертных залах на тысячи человек, или здесь, где нас не более, чем две сотни. Понятно, что ему не весело.

— Тогда зачем они едут? — спросил тот же голос.

— А доллары, доллары, дорогая моя, зарабатывать. Ну они здесь тоже, кое-кто выступают в Атлантик-Сити. Так и этот бы выступил в Атлантик-Сити. Но где он наберет желающих? Это только суперзвезды могут себе позволить. Они, моя милая, выступают всюду, потому что им нужны деньги. Это их работа. И хоть он видит, что мы с тобой болтаем, он все равно выступает. Это работа.

Инга не выдержала и повернулась, дав понять своим недобрым взглядом, что они ей мешают слушать, хотя никакого удовольствия концерт ей не доставлял. И не столько из-за содержания программы, сколько из-за ощущения, что артисту не нравится все: и зал, и публика, и он механически, без вдохновения рассчитывается с публикой за потраченные ею деньги.

Домой они вернулись с ощущением зря потраченного времени.