Наследник древней силы 4. Вражда

Гордей кручёным движением чуть не вышиб шашку у противника. Сделал выпад. Даниил парировал и попытался отпихнуть Гордея ногой. Тот отшагнул. Даниил «провалился» вперёд, получил по голове клинком и отскочил назад. По его лицу текла струйка крови, и он смахнул её рукавом.

Даниил проигрывал, и это не могло не радовать. Гордей Всеславович хорошо владел холодным оружием и имел все шансы на победу.

Они схлестнулись снова. Клинки звякнули пару раз, после чего Гордей рубанул Даниила в ключицу, а тот Гордея — в висок. Не обратив ни малейшего внимания на удары, воеводы продолжили драку. Их бой стал каким-то хаотичным. Оба, похоже, вымотались и теперь из последних сил лупили друг друга, куда придётся, то скрещивая клинки, то пропуская удары. Казалось, эти двое были из камня, и железо просто не могло причинить им вред.

Вдруг Гордей схватился за горло. Я не сразу понял, что произошло. Удар Даниила оказался столь лёгок, что просто не мог иметь серьёзных последствий для энергетика. Но из раны брызнула кровь, окрасив красным руку, бороду и китель бывшего воеводы. Гордей захрипел и упал на колени, выставив вперёд шашку и пытаясь достать ей противника. Клинок Даниила сверкнул в воздухе. Голова Гордея упала на асфальт, а рядом шлёпнулось тело.

Меня словно по башке ударили, и я стоял ошарашенный, не понимая, как такое могло случиться. Почва уходила из-под ног. В один момент победа обернулась поражением, и это грозило полностью изменить расстановку сил. Сейчас новгородская дружина должна была подчиниться нашим врагам, и первым же приказом новый воевода мог потребовать убить меня.

— Предатель мёртв, — Даниил поднял за волосы голову Гордея Всеславовича. — Вы стали жертвой обмана и подстрекательства. Я — ваш воевода, а Святослав Васильевич — великий князь новгородский. Так оно есть, и так оно останется.

— Хватит! — я вытащил шашку из-за ножен и уставил остриё на Даниила. — Довольно лживых речей! Святослав — убийца, а ты — предатель и враг.

— Что?! — взревел Даниил. — Да кто ты такой…

— Он привёл сюда московских наёмников, — продолжал я кричать, выходя в центр круга и обращаясь к дружине. — Чужие князья пришли в Новгород, чтобы установить свои порядки, отобрать у наших родов имущество, убить наших людей. И вы так просто склоните перед ними головы? Подчинитесь?

— Прекратить балаган! — гаркнул Даниил. — Дружина, угомоните этого сопляка.

Никто не двинулся с места. Я повернулся к воеводе.

— Новгородская дружина никогда не подчинится Голицыным.

— Ладно. Я сам тебя угомоню, — процедил Даниил. — Да кто ты вообще такой?

Он отбросил голову поверженного соперника и шагнул ко мне. Шашка Даниила сверкнула надо мной и опустилась. Я поймал клинок. Мои пальцы стиснули лезвие, ладонь ощутила лёгкое покалывание.

— Я — Артём Востряков, — я, не отрываясь, глядел в глаза воеводе. — Не стоило вставать у меня на пути.

Во взгляде Даниила читались одновременно злоба, недоумение и страх. По его лицу до сих пор текла кровь из раны на голове. Воевода дёрнул шашку, но моя хватка была железной.

Я три раза рубанул Даниила по руке, которой тот закрылся. Четвёртый удар пришёлся по голове воеводы. На лбу его образовалась длинная красная линия.

— Хватит! Артём Востряков, остановитесь! — Константин Голицын тоже достал шашку и двинулся к нам.

Пятый удар — мой клинок разрубил голову Даниила от макушки до шеи. Воевода упал на колени. Шашка находилась в ране, но моя левая рука теперь была свободна. Сконцентрировав в ладони энергию, я выпустил в Голицына мощную волну, и тот, пролетев несколько метров, сбил одного из своих людей, что продолжали наблюдать со стороны за развитием ситуации.

Наёмники тут же навели на меня стволы автоматов и карабинов. Защёлкали затворы и предохранители. Но и дружинники не растерялась. Они направили оружие на наёмников. Тех было меньше, но возле ворот стояли пятнадцать броневиков и почти сотня бойцов, а нас — пятьдесят с небольшим человек, да и то половина — в броневиках. Однако пути назад не было.

— Дружина, огонь!!! — я поднял шашку и резко опустил.

И тут началось нечто. Пронзительный оглушающий треск наполнил ночную тишину. Засверкали дульные вспышки, заметались трассеры. К грохоту стрелкового оружия присоединились тяжёлые гулкие удары малокалиберных и энергетических пушек. Экипажи бронемашин тоже поняли, в чём дело, и обе колонны — наша и московская, что стояли двумя параллельными рядами — открыли друг по другу огонь.

— Отходим! — проорал Голицын, поднимаясь с асфальта. Он отбросил шашку, достал из-за спины карабин и принялся палить по нам, пятясь к ближайшему укрытию — складу. Его солдаты тоже отступали, стреляя на ходу.

Моя шашка упала на асфальт, а в следующую секунду у меня в руках оказался карабин с подствольным энергоблоком. Я находился между новгородскими дружинниками и наёмниками Голицыных, стоял на открытой местности, но пули почти не попадали в меня. Все стреляли во всех.