Наследник древней силы 4. Вражда

— Нельзя медлить. Святослав хочет помешать думе. Он воспользуется поддержкой Голицыных. Даже если дума удержит власть, в Новгороде может произойти раскол. Я рад, что вы взяли командование в свои руки, но этого мало.

— Есть вопросы, которые не входят в мою компетенцию, — отрезал воевода. — Да и в вашу тоже. Считаю, вам необходимо присоединиться к новгородской дружине. Лишь так вы сможете помочь княжеству в борьбе с захватчиками. Опыт армейской службы и ваши лидерские задатки будут только в плюс.

— Сейчас дума занята другими вещами, — возразил я. — Остановить Святослава можем только мы.

Конечно, вряд ли мои призывы могли склонить воеводу к действию. Я не заседал в думе, не являлся главой рода и не обладал хоть сколько-нибудь существенной экономической или военной мощью. Поэтому и на помощь его рассчитывать не следовало. Разобраться с великим князем предстояло мне лично, что я и намеревался сделать в скором времени: сегодня или завтра. Дума на нашей стороне, новгородская дружина — тоже, половина наёмнического отряда разгромлена, осталось последнее — ударить по Святославу.

Ответ воеводы я так и не услышал. Зашипела лежащая на столе рация, зазвучал голос одного из сотников.

— Гордей Всеславович, говорит «Апостол один». Квардрокоптер засёк колонну бронетехники, движущуюся в направлении базы. Приём.

Воевода схватил рацию:

— В каком количестве?

— Восемнадцать «Кречетов», один «Грач» и два внедорожника. Приём.

Значит, мои приступы тревоги снова возникли не на пустом месте. Они предупреждали о реальной опасности. Святослав узнал про захват базы, и теперь сюда двигалась целая армия — возможно, та самая группировка, что дислоцировалась в поместье Борецких.

— Наблюдайте за ними. Конец связи, — Гордей Всеславович положил рацию на стол и обратился ко мне. — Слышали, что происходит? Позже договорим. Сейчас есть дела поважнее.

Глава 11

Устроившись на стуле в углу кабинета, я ждал, что будет. Гордей Всеславович, как и прежде, располагался за столом. В комнату вошли два амбала: один — в форме дружины Борецких, второй — в камуфляже наёмной армии Голицыных. У обоих за спиной висели шашки.

Мужчина в форме дружины был старше, выглядел лет на пятьдесят-шестьдесят и носил короткую густую бороду с проблесками седины, делающую его полное лицо ещё круглее. Второму было лет тридцать, его бритая налысо голова блестела в свете галогеновых лампочек. Войдя в кабинет, он окинул меня настороженным взглядом. Этих двоих я видел впервые, но прекрасно знал кто они: мне уже сказали, что старший — Даниил Степанович, дружинный воевода, недавно назначенный Святославом, молодой — некто Константин Голицын. Именно они возглавляли отряд, явившийся на захваченную нами базу.

Прибывшие не стали нападать сразу: солдаты и бронетехника осталась за воротами, а оба командующих в сопровождении небольшого отряда явились на переговоры, на которых настоял Даниил Степанович. Воеводы как-никак были родственниками, и они решили попытаться уладить разногласия лично.

— Ну что, Гордей Всеславович, — бородач громко отодвинул стул и сел, — вот мы и снова встретились. Жаль, что при таких обстоятельствах. А вы, гляжу, никак не уймётесь. Захватили нашу базу, провозгласили себя воеводой… Может, и великим князем себя ещё провозгласите?

Лысый здоровяк сел на стул рядом с Борецким. Гордей Всеславович посмотрел то на одного, то на другого и произнёс:

— Не кажется ли вам, Даниил Степанович, что не стоит наши семейные разногласия решать при посторонних лицах?

— Семейные разногласия? — усмехнулся Даниил Степанович. — Простите, конечно, но разногласия эти уже давно вышли за рамки семьи.

— Я всё равно настаивают, чтобы разговор проходил без посторонних.

Новый воевода задумчиво хмыкнул, посмотрел на меня, а потом произнёс:

— Ладно, я уважу вашу просьбу. Пусть тогда все покинут кабинет. Степан Данилович, — обратился он к Голицыну, — будьте добры, подождите в холле. И молодой человек пускай выйдет.

— Артём, — Гордей повернулся ко мне.

— Да, конечно, — я поднялся со стула и, закинув за спину карабин, направился к двери. Следом за мной встал и вышел Константин Голицын.

В небольшом холле с зелёными стенами, на одной из которых красовался герб семейства Борецких, а под ним — герб дружины, толпились люди: пять наших бойцов, в том числе сотник Луговой, и пятеро наёмников. Все были в касках, бронежилетах и при оружии, а у некоторых на запястьях виднелись повязки с рунами. Наёмники сгрудились в одной половине помещения, новгородцы — в другой.

— Так значит, это вы — Артём Востряков, — проговорил Голицын, когда мы вышли. — Много слышал о вас.

Голос его звучал спокойно, угрозы в нём не чувствовалось.

— А вы — Голицын, да? — уточнил я. — Доколе будете нос в наши дела совать? — слова мои звучали не очень дипломатично, но зато несли определённый сигнал новгородским дружинникам.

— Будучи представителем центральной власти, я обязан следить за тем, что происходит в сателлитах, — сдержанно ответил Голицын.

— Наблюдать? Или устанавливать свои порядки?

— Порядки и законы одни для всех членов Союза.

— Разумеется, — кивнул я.