Наследник древней силы 4. Вражда

Солнце выползало из-за горизонта, и его лучи освещали базу и то жуткое зрелище, которое представляло собой дорога, ведущая от ворот к штабу. Почерневшие от гари броневики хаотично валялись на закопчённом асфальте, а между ними — обугленные тела, застывшие в неестественных, причудливых позах, и куски металла. Пламя пожирало шины уничтоженной техники, дым валил плотными клубами, пахло гарью.

Страшно было подумать, что всех этих людей убил я. Таящаяся внутри сила порой ужасала меня самого. Но другого выхода не было. Мне пришлось это сделать. Придётся делать и дальше ради того, чтобы остановить разгорающийся конфликт, в котором, если он дойдёт до точки кипения, пострадает очень много людей, в том числе и тех, кто не имеет к нему никакого отношения. Впрочем, сейчас никто не мог сказать, к каким последствиям приведёт тот или иной шаг. Мы действовали по обстоятельствам.

Среди наших тоже были убитые и раненые. В строю осталась едва ли половина дружинников. Пока мы возились с пленниками, мимо на носилках протащили трёх человек — перебинтованных, истекающих кровью. У одного не было руки. Их несли в санитарный блок, который имел отдельный вход в левом крыле главного здания. К счастью, с медикаментами база проблем не испытывала.

На плацу лежали шесть погибших дружинников, при мне рядом с ними сложили седьмого, накрыв накидкой. Перед штабом асфальт был сплошь усыпан битым стеклом, а возле крыльца чернела размазанная кровавая клякса. Тело бойца, в которого угодил снаряд, уже убрали.

Большинство дружинников пострадали во время сражения двух колонн «Кречетов». Между колоннами было метров пятьдесят, дружина и наёмники стреляли друг в друга почти в упор. В результате вся наша техника оказалась выведена из строя: четыре машины получили попадания противотанковых ракет, остальные были изрешечены малокалиберными и энергетическими пушками.

Однако бой закончился — пришло время сортировать убитых и раненых, и думать, что делать дальше.

Рядом со мной стояли четыре сотника. Трое — из команды Гордея Всеславовича, четвёртый — из тех бойцов, кто находился на базе вместе с наёмниками. Он-то и открыл нам ворота. Звали его Василий Двинский. Выглядел он лет на тридцать, был светловолосым, подтянутым, широкоплечим, на виске чернела родинка. Его бронежилет был пробит в трёх местах, пластины изрядно покорёжило. Когда начался бой, Василий находился в одном из Кречетов, но отделался лишь ушибами. Официально род Двинских поддерживал Святослава Борецкого, но этот парень не разделял позиций родни.

Люди выглядели уставшими. Сражение, пусть и короткое, вымотало всех.

Какой-то дружинник принёс из хранилища браслеты-нейтрализаторы. Кто из пленных — энергетик, а кто — нет, понять было невозможно, поэтому надели на всех. Затем десятерых наёмников отвели в подвал, а Константина Борецкого — в одну из спальных комнат на втором этаже.

— Свяжитесь с теми, кого знаете, — попросил я сотников. — Надо всех оповестить, что новгородская дружина отказалась подчиняться Святославу и новому воеводе, которые работают на московских князей. Теперь мы на стороне думы. Необходимо чётко донести эту мысль. Люди должны знать, за что сражаются. Созывайте всех сюда. Чем больше явится народу, тем лучше.

Я опасался, что Борецкие попытаются снова овладеть базой. Мы лишились почти всей бронетехники, потеряли часть личного состава, да и наши внутренние ресурсы были истощены. Значит, следующий удар окажется смертельным. Сам я за помощью мог обратиться только к Валере, но он много народу не отправит, иначе без защиты останутся поместье и другая недвижимость рода. Значит, вся надежда на мобилизацию новгородской дружины.

— Можно попытаться, — согласился Луговой. — Но есть проблема: у нас нет воеводы.

— Пусть кто-нибудь из вас возглавит дружину, — предложил я.

— Воеводу может назначить только великий князь. Но великого князя у нас тоже нет.

— Ерунда. Какая разница, кто возглавит дружину? Понятно же, что ситуация экстренная, и меры надо принимать соответствующие. Есть связь с тысяцкими? Думаю, если кто-то из них временно займёт эту должность, никто не станет возражать.

— Мы не будем обращаться к Борецким по этому вопросу, — заявил десятник Василий. — Единственный среди них, кому мы доверяли, был Гордей Всеславович. А он погиб.

— Да, мы не можем доверять Борецким, — согласился Луговой. — У них в роду раскол. Неясно, кто за кого.

— Тогда соберитесь и сами выберете воеводу, — пожал я плечами. — Неважно, каким будет решение, главное, что оно будет. У Голицыных ещё остались здесь люди, а некоторые княжеские рода выступают против инициатив думы. Если они объединят усилия, нас просто раздавят. Эта ночь была тяжёлой, но следующая может стать ещё тяжелее. Необходимо собрать, как можно больше народа. Могу позвать своих, но у нас дружина малочисленная. Нужна хотя бы сотня бойцов.

— Да это понятно, что уж там… — вздохнул Луговой.

— Пойду допрошу Голицына. Вдруг удастся что-то выяснить полезное, — объявил я.

Оставив сотников раздумывать над нашим непростым положением, я отправился в здание.