Награда

Китаец тоненько вторил ему. Потом в дверь просунулась потная голова Ли с всклокоченными волосами, свисавшими сосульками на бронзовый лоб.

— Зайди к нам, Сайла, — попросил он. — Чего одна сидишь? Рыбы больше не надо, сама иди сюда, с нами гуляй.

Сайла молча, с ожесточением скоблила рыбу. Отвернулась, чтобы не видеть лоснящегося лица Ли. Тогда он ввалился в сени и стал приподнимать Сайлу с пола. Она упиралась, но разве ей справиться с сильными руками мужчины?

— Танцуй, Сайла, — просит Ли, усаживаясь напротив старого Апы.

— Танцуй, жена, — строго приказывает Апа. Рука его тянется к початой бутылке ханьшина. — Выпей и танцуй. Гость хочет, чтобы танцевала. Желание гостя — закон для хозяина. Так говорю, Ли?

— Правильно говоришь, мапа, — почтительно отвечает Ли. Глаза его — щелки: он смеется.

— Ай, на-на, ай, на-на... — поет старик и прихлопывает в ладоши. Ему вторит гость. Сайла, не сгоняя с лица горестного выражения, кружится на одном месте в луче солнца, заглянувшего в маленькое оконце фанзы. Вьются, пляшут золотые пылинки, золотится рыбий расшитый халат молодой женщины, золотятся черные, как вороново крыло, волосы. Сайла танцует, и понемногу светлеет ее лицо. Уже не горе, а грусть в ее черных глазах, печальная улыбка трогает розовые губы. И если бы старый Апа и его гость были не так пьяны, может, поняли бы тогда тонкий узор танца Сайлы. Вот она плывет на легкой оморочке по широкому Мангму-Амуру, и синее небо над нею, и синее небо под оморочкой. Она плывет по небу, как эти снежно-белые облачка. А вот руки Сайлы тащат сети, вот тонкие, трепетные пальцы берутся за иглу и вышивают затейливый узор. Нет, не понимают танца ни гость, ни муж. Потому-то и танцует вдохновенно Сайла, что чувствует себя одинокой с этими пьяными мужчинами.

— Ай, на-на, ай, на-на...

Старик хрипит, расплескивает из чашки ханьшин на колени, раскачивается всем корпусом из стороны в сторону. Пьян Апа, но видит, как пристально смотрит на Сайлу гость, как руки его стараются поймать жену за подол халата.

— Эй, Ли, не смотри так на мою жену!

— На луну все смотрят, дорогой Апа, — любезно отвечает китаец. — Разве кто может запретить смотреть на луну? Так и твоя Сайла, она как луна. Пусть на нее все смотрят.

— Пусть смотрят, — соглашается старый Апа. — Хорошая у меня жена?

Китаец прищелкивает языком и закрывает глаза, выражая этим высшую степень восторга.

Апа заметно трезвеет, осмысленно глядит на гостя и спрашивает:

— Нравится тебе моя Сайла?

— Разве есть человек, которому не нравилась бы луна?

— Хороший ты человек, Ли. Я люблю тебя, — Апа прихлебнул из чашки. — Кого люблю, тому все отдам. Хочешь, я отдам тебе Сайлу?

Глаза китайца недоверчиво сверкнули. Он вскочил на ноги, пораженный. Старик шутит?

Сайла замерла на месте, с ужасом прислушиваясь к разговору мужчин.

— Не веришь? Апа никогда не говорил пустых слов, — гордо заметил старик. — Как Апа сказал, так и будет! Ли, бери Сайлу и веди в свой дом. Постой, — остановил он китайца, кинувшегося к молодой женщине. — Ты возьмешь и детей Сайлы и отдаришь меня тем куском шелка, что лежит в твоей лавке. Ха-ха! Я на этот шелк две таких Сайлы выменяю.

Ли согласен, пусть подавится шелком старый Апа. Сайла стоит многого. Ли хватает окаменевшую Сайлу за руку и тащит ее из фанзы.

Женщина как во сне идет за ним. Но вот сознание возвращается к ней. Она с силой вырывается из потных рук китайца и бежит к реке; еще немного, и она скроется от ненавистного преследователя. Но тут Сайла с ужасом видит, что по тропке, круто спускающейся к реке, поднимается Ван. Ли кричит брату, чтобы он задержал беглянку. Лицо Вана расплывается в улыбке, руки широко растопырены.

Сайла остановилась, как загнанная псами кабарга.

Братья медленно приближаются, сейчас схватят.

Сайла метнулась в кусты, китайцы, тяжело топоча ногами, погнались за ней.

На глаза Сайлы попалась одинокая фанза Иннокентия. Хозяина дома нет. Сайла заскочила в пустую фанзу, не помня себя, накинула крючок на дверь. Преследователи бешено забарабанили.

— Открывай, Сайла! Чего бегаешь? — кричит Ли. — Не бойся!

Тяжело дыша, Сайла оглянулась в растерянности вокруг. Что делать? Попалась, как лисица в ловушку. Взгляд задержался на дробовике. Сайла схватила ружье, оно оказалось заряженным. В дверь стали бить чем-то тяжелым, вот-вот сорвется крючок. Сайла решила лезть в узкое окошко, завешенное тряпкой. С трудом она выбралась из фанзы вместе с ружьем. Не успела перебежать полянку, отделяющую фанзу от леса, как Ван заметил ее и крикнул брату. Ли огромными скачками стал догонять Сайлу. Сайла бросилась к реке. Там лодки, там спасение. Она скатилась с обрывистого берега, в кровь обдирая руки и ноги. Ни одной лодки на воде. Сайла изо всех сил потянула по сырому песку тяжелую плоскодонку, но тут коршуном налетел с обрыва Ли и пошел к ней, широко улыбаясь.

— Ли бегает быстро, от меня не уйдешь, — посмеивается китаец. — Все равно моя будешь.

И тогда Сайла подняла ружье.

— Иди прочь! — крикнула она. — Шаг сделаешь — стрелять буду.

На мгновение китаец остановился, но снова шагнул к Сайле. И тут раздался выстрел.