Наблюдательный отряд

Выяснилось также, что за рулем сидел здоровенный дядька – тот, с кем подрался Хорь, – а рядом с ним дедушка. Подробнее мальчишки его описать не смогли: дедушка, и все тут.

– Нет, в Эйхенберг мы уже не успеваем, – заметил Лабрюйер, который и устал, и малость отравился чистым лесным воздухом; после городской копоти избыток кислорода вызвал легкую головную боль.

В конце концов приехал Скуя и забрал лыжников.

Глава четырнадцатая

Прибыв в «фотографию», а точнее – ворвавшись в служебные помещения с черного хода, Хорь сразу взялся проявлять пленку, а Лабрюйер сел в кресло и понял, что сейчас заснет, да так заснет, что свалится на пол – и не почувствует.

Он вытянул ноги, поудобнее пристроил голову – и поплыл…

– Господин Гроссмайстер! – позвал Хорь из лаборатории. – Иди-ка сюда!..

Он показал Лабрюйеру сильно увеличенный фрагмент виллы на отдельном снимке и ткнул пальцем в окошко.

– Мне не мерещится? – спросил он.

– Может, и мерещится. Там такие шторы, что не разобрать.

– Но ведь похоже на решетку?

– Похоже… А чему тут удивляться? Вилла на отшибе, сразу видно – богатая, мало ли кому придет в голову туда забраться? Сделай еще один отпечаток, пожалуйста. Это или складки штор, или человек за решеткой.

– Похоже, складки… – неуверенно сказал Хорь. – Я сделаю. Я вытяну этот кадр…

На следующем отпечатке оба разглядели даже очертания женской фигуры.

– Обман зрения? – спросил Лабрюйер. – Или, как денщик поручику сказал…

– Жениться вам, барин, надо! – подхватил Хорь. – Слушай, Леопард, а ты был когда-либо женат?

– Собирался. Не получилось. У меня начались неприятности по службе, и дама сердца решила, что обойдется без меня.

– Хорошо Росомахе… Вот у него есть дама сердца, я знаю, в Твери живет, он к ней, когда может, приезжает. Там и сын у него растет. Наверно, поэтому он такой спокойный – знает, что ждут…

Лабрюйер подумал: «Как странно, собирался жениться на Юлиане, сильно расстроился, когда она отказалась от свадьбы, но с какой непостижимой скоростью эта девушка вылетела из головы?!»

– Наташа, – сказал он, – а ведь я в самом деле чуть не женился, представляешь? Я хотел, чтобы у меня был дом, чтобы жена вечером встречала… чтобы песик приносил в зубах домашние туфли… Представляешь – я этого хотел… А сейчас, после всего, что было, я даже не знаю, нужно ли мне это. Вышколенная прислуга тоже может ждать с ужином, а к собакам я совершенно равнодушен…

– Ужинать можно и в ресторане, – ответила издалека Наташа. – И в парке на лавочке, и даже на речном берегу… главное – с кем… с тобой… остальное не имеет значения… и собаки тоже…

– Леопард, ты спишь? – спросил Хорь. – Иди-ка ты в наш закуток, только разуйся.

Это было разумное распоряжение – Лабрюйер рисковал не дойти до своей квартиры, а заснуть посреди улицы стоя и свалиться под колеса или копыта.

Хорь разбудил его в полночь – пришли Енисеев, Росомаха и Барсук.

– Что-то в Кайзервальде затевается, – сказал, услышав про вылазку, Енисеев. – У наших приятелей из Эвиденцбюро там логово. А кто в логове – мы не знаем.

– Оно тут, – Хорь показал пальцем на карте место, откуда госпожа Лемберг поехала к вилле, где жила Гели Рейтерн.

– Акимыч, поброди-ка ты там… Хорь, ничего, что я отдаю распоряжения Акимычу? Мы столько вместе служили, это уже привычка, а бороться с привычкой – все равно что с плохой погодой…

– То есть зонтиком, – сказал Лабрюйер, чтобы сразу прервать поток красноречия. Хорь рассмеялся.

– А что? – ответил Енисеев. – Чем только меня не били за тридцать лет службы, и от лыжной палки уворачивался, и от граблей. А вот чтобы дама зонтиком – нет, не случалось!

– Акимыч, вот, изучи карту, – Хорь передал ему развернутый лист. – Я думаю, что это тут.

– Дача в глубине двора, – добавил Лабрюйер. – Сейчас принесу карточки.

– А вилла – тут, – показал Хорь. – Будь осторожен, Акимыч. Там два матросика, если те, на кого думаем, – драчливые. Вот они – как смог, так и снял, лучше не получилось.

– Насчет матросиков я завтра разберусь, – пообещал Лабрюйер.

– Ну, Хорь, что у нас получается? – спросил Енисеев.

– Получается, что Лемберг выполняет какие-то поручения Луговской, связанные с семейством Рейтернов. Лемберг при мне познакомилась с Ангеликой Рейтерн, а потом, видимо, им помогла сойтись поближе Вильгельмина…

Он запнулся. И Лабрюйер его понял – наблюдательный отряд до сих пор не знал фамилии Вилли.

– Я бы наконец выяснил, кто родители девицы Минни, – сказал Енисеев. – Если только барышни не врали про свое родство и если только родители – настоящие. Эта квартира на Елизаветинской может оказался подлинным логовом. Я бы узнал, когда ее сдали семейству…

– Росомаха, можешь завтра этим заняться? – спросил Хорь.

– Могу. И я бы охотно покатался на лыжах в Кайзервальде. Покажи, Хорь, как там разъезжал этот синий «Руссо-Балт».

Лабрюйер без слов понял, что у Росомахи в голове. Общая вылазка с захватом пленных, настоящий казацкий налет на загадочную дачу.