Наблюдательный отряд

— Зря время потратишь, кавалер. Искать её в Магдалининском приюте, в Агенсберге.

— А ты с ней хоть иногда видишься?

— А чего с ней видеться, кто она мне? Она у меня из зависти платок попортила, какой-то дрянью облила.

— Понятно. Ну, за Матильду — благодарствую.

— Ступай себе с Богом, кавалер, у меня дел невпроворот.

На том и расстались.

Шагая к пролётке, Лабрюйер сопоставлял в уме то, что наговорила Нюшка, со сведениями от Лореляй. Одна из них врала, но которая — неизвестно. Если верить Нюшке, Матильду из публичного дома увезли то ли во Псков, то ли в Новгород. Если верить Лореляй, её выкупил какой-то человек, потом её содержал Ротман, потом она от Ротмана ещё к кому-то переметнулась. Но Лореляй в те времена была ещё девочкой. Впрочем, решил Лабрюйер, это особого значения не имеет, главное — узнать, побежит ли куда-то после разговора Нюшка-селёдка.

Он поехал в фотографическое заведение. Там хозяйничал Ян. Хорь куда-то выбежал, сказал — на часок-другой.

В лаборатории на столе Лабрюйер обнаружил записку от Хоря:

«Это телефонограмма. Г-жа Урманцева выехала из усадьбы в неизвестном направлении. Попытки узнать о её прошлом пока безуспешны. В церковной книге есть запись о её венчании с г-ном Урманцевым 8 сентября 1889 года. Она тогда носила фамилию Свентицкая. Где она была до того времени — тайна, покрытая неизвестным мраком. На момент венчания ей было 23 года, если не соврала. В фотографических альбомах, имеющихся в усадьбе, фотографий её юности и детства нет, но есть следы выдранных страниц. Обещали при появлении новых сведений телефонировать».

— Чёрт знает что, — сказал Лабрюйер. — Олухи царя небесного!

Он имел в виду неспособность провинциальных полицейских агентов узнать, получала ли Урманцева перед своим исчезновением какие-то письма, а если да — то откуда.

Гувернантка знала нечто важное, сообщила это «нечто» Урманцевой, а когда в дело вмешался он, Лабрюйер, Урманцева пропала. Куда, зачем?

— Господин Гроссмайстер, — сказал Ян. — Можно мне взять на пару часов «Атом»?

— Бери, конечно, только не поломай, — ответил Лабрюйер.

Ян широко улыбнулся. Он был очень аккуратен с фотографической техникой, а если судить по улыбке — Лабрюйер сейчас подарил парню какое-то невероятное счастье.

«Ну да, — подумал Лабрюйер, — ему же всего восемнадцать, и наверняка есть барышня, которую он хочет поразить наповал, сделав её карточку на фоне памятника Петру Великому».

Оказалось, не в Петре Великом дело.

— Я буду в комнате снимать, — признался Ян. — Там из окна Гертрудинскую церковь видно.

— Но это же будет контражур, — ответил Лабрюйер. — Ты сам понимаешь, если снимать человека на фоне окна, через которое в комнату идёт свет, то получится один чёрный силуэт.

— Я пробовал снимать из окна салона. Она... то есть человек, стоял на улице, а я снимал большим аппаратом вот отсюда.

— А в салоне свет горел? — заинтересовавшись, спросил Лабрюйер.

— Горел.

— И как получилось?

— Плохо получилось. Но должен же быть способ снимать под углом. Возить аппарат по всему салону я не хотел, вот попробую с «Атомом», может, что-то выйдет.

— Давай сперва попробуем в салоне, пока нет посетителей. Неси сюда «Атом», — велел Лабрюйер.

Ян принёс аппарат, и они с азартом стали искать заветный угол для съёмки. Отщёлкали не менее дюжины кадров, причём Лабрюйер даже нарисовал карандашом план салона и свои перемещения возле витрины.

— Беги, проявляй скорее, — велел он. — Очень любопытно, на что мы столько плёнки извели.

— А кто будет принимать клиентов?

— Я их задержу, иди скорее.

Чем задержать — в салоне имелось, одни альбомы чего стоили.

Примерно час спустя были готовы карточки, сделанные для пробы. Их оказалось одиннадцать — два кадра Ян всё же загубил.

— А что, могло быть хуже, — сказал Хорь, изучая Яново творчество. — Время потрачено не зря.

— Мы, наверно, минут двадцать нужные углы искали, — ответил Ян.

— И все двадцать минут перед витриной стояла пролётка?

— Какая пролётка?

Качество карточек было далеко не блестящим, но можно было понять — в пролётке женщина, худощавая блондинка. Она велела орману остановиться не прямо перед дверьми фотографического заведения, а сбоку, и явно пыталась разглядеть, что делается за витринным стеклом. Гуляющего возле витрин Лабрюйера она видела, а Яна в глубине салона — нет, и вряд ли поняла, что идёт фотосъёмка.

— Фирст! — воскликнул Лабрюйер. — Срочно нужен Фирст!

Быстро одевшись, он взял карточки и на трамвае поехал в полицейское управление.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Фирст был на задании, а Линдер не имел времени на разговор, он должен был выезжать в Московский форштадт, где обнаружили сильно покалеченного, ограбленного, но способного давать показания русского купца. Он взял фотокарточки и обещал передать их Фирсту.

— Другим агентам тоже покажи, — попросил Лабрюйер. — Может, дамочка кому-то уже знакома.

— Хорошо, а теперь — извини, бегу.