Набег

На дворе два крепких парня тесали сосновое бревно. Топоры мерно отсекали желтые завитки стружки, пах-ло смолой и хвоей. Рыжеволосая девчонка-подросток. сгребала срубленные ветви в охапку, тащила их к од-ной из пристроек, там сваливала в большую кучу. Она первая заметила гостей, прервала работу, подскочила к старшему из парней, потянула его за подол рубахи.

— Чего еще? — недовольно огрызнулся тот.

Девчонка протянула руку, указывая на пришлых. У нее и у парней, что тесали дерево, были одинако-вые серые глаза и белесые, совсем незаметные брови.

Парень с размаха всадил топор в смоляную древеси-ну, вытер потные руки о рубашку, направился к Харе-ку. Айша и Гюда молча ожидали за спиной берсерка.

Подойдя, парень бегло оглядел потрепанную одеж-ду желтоглазого, уважительно покосился на топор и нож на его поясе, зацепился взглядом за оберег на шее и, вопреки всем обычаям, назвался:

— Гурт, сын Иста.

Признав в Хареке северянина, он назвал себя на северный манер, по имени отца. Обернулся к поджи-дающей подле другого парня девчонке, мотнул голо-вой на распахнутую дверь дома. Девочка быстро юрк-нула внутрь.

— Что привело воина из фьордов в наши земли?— спросил Гурт.

Воинами из фьордов называли только урман. Айша удивилась, как быстро парень определил в желтогла-зом берсерке воина и урманина.

Харек не ответил. Молча полез куда-то за пазуху, выудил оттуда маленькую деревянную фигурку на ко-жаном гайтане, протянул парню:

— Отдай это отцу.

Гайтан обвивал сильные пальцы Харека, фигурка раскачивалась, кружилась, словно нарочно подстав-ляя солнцу темные бока.

— Что это? — удивился Гурт.

— Он знает. — Харек вложил оберег в ладонь опе-шившего парня, развернулся и пошел прочь со двора. Айша поспешила за ним, а Гюда осталась, бестол-ково таращась на круглый дом. Она нагнала Айшу, лишь когда та огибала каменную загороды.

Запыхавшись, княжна сбавила шаг, засеменила рядом, то и дело косясь на болотницу.

— Плачут. — Она махнула рукой в сторону Шули-гиного дома, возмущенно повторила: — Там — пла-чут

Болотница постаралась не обращать внимания ни на нее, ни на доносившийся со двора горестный женский вопль. Он тонкой нитью потянулся над рекой, коснулся спины Харека. Волк ускорил шаг, но крик вился над головами путников, вползал в уши. Грудь берсерка заходила ходуном, будто он очень быстро и долго бежал, веки у самых глаз покраснели, взгляд стал злым, колючим, как снег в грудене.

— Надо вернуться. — Айша чувствовала, что крик тянет ее обратно на незнакомый двор, точно пойман-ную на крючок рыбину.

— Нет, — сказал Харек.

Гюда обогнала его, склонила голову, прислушива-ясь к разговору.

Она понемногу приходила в себя, хотя по ночам кричала, а поутру ее тошнило и после рвоты она дол-го плакала, отбиваясь от пытающейся успокоить ее болотницы. Ее живот еще не был заметен, но наме-танный взгляд мог уловить под грязной тканью юб-ки едва различимую округлость. Подобно всем бере-менным, Гюда часто прикрывала ее руками, то ли поддерживая, то ли успокаивая своего еще не родив-шегося ребенка. И теперь — сложила руки на живо-те, беспокойно озираясь.

Сзади застучали быстрые шаги. Из-за поворота вы-скочила растрепанная рыжеволосая девчонка, обвела недавних гостей ошалелым взглядом:

— Погодите!

Айша остановилась, потянула Харека за рукав. Он покачал головой, не собираясь останавливаться. Дев-чонка кинулась перед ним, принялась пятиться, за-ступая путь и бормоча так быстро, что Айша едва раз-личала слова:

— Просим вас... Отец кланяется...

Волк смотрел на нее, словно на камень, упрямо шел вперед.

— Надо вернуться, — повторила Айша.

Рыжеволосая посланница вытянула руки перед со-бой, уперлась ладонями в грудь берсерка. Неожиданно она стала чем-то похожа на Шулигу: то же упрям-ство, те же широкие скулы, плоский короткий нос, маленький рот и серые глаза, почти без ресниц. На за-голившихся худых руках виднелся след ожога, коре-жил белую кожу от плеча до локтя. Заметив взгляд болотницы, девчонка закусила губу, тряхнула голо-вой, отбрасывая с глаз рыжую челку и вдруг твердо и резко, совсем как Шулига, произнесла:

— Не пущу! Нельзя так! Не по-человечески это! «...На сестру поглядит. Когда меня замуж отда-вали, она еще маленькая была, а нынче, верно, уже невестится... » — вспомнились Айше слова Шулиги.

Какое-то время все молчали. В тишине Айша слы-шала лишь свое сердце и прерывистое дыхание дев-чонки. Харек остановился, его пальцы сжались в ку-лаки, скрылись за спиной, словно он боялся уда-рить девочку, и Айша вдруг поняла, почему он не хочет остаться в родном доме Шулиги. Он боял-ся. Бесстрашный желтоглазый берсерк, наводивший ужас на самых отважных из детей Одина, боялся, что дом Шулиги напомнит ему о той, которую он потерял, что в теплых стенах его горе выплеснется наружу„захватит с головой, сделает слабым и безза-щитным. Что боль, скрытая глубоко внутри, станет невыносимой, и он, не замечавший ран, не справит-ся с нею...

Когда-то Айша тоже так думала...

Она отодвинула девчонку от Харека, потянулась к нему, обвила руками крепкую шею, коснулась губа-ми уха.