Набег

Не было ни матери, ни красной ленты. Был чу-жой узкий дом, слабое потрескивание углей в очаге и спящий на подстилке возле очага незнакомый муж-чина. На его теле красными буграми вздувались шра-мы, из приоткрытого во сне рта вырывалось хриплое дыхание, на высоком лбу плясали отблески пламе-ни, а черные волосы змеями вились вокруг его голо-вы, заползали на шею, прикасались к темным от солнца и ветра плечам. От него исходил жар силь-нее, чем жар очага, и он был гораздо более одинок, чем сама Марго.

После той ночи Марго стала спать в доме. Она больше не боялась викинга, даже жалела его. Он ка-зался ей похожим на того странного зверя, которого однажды привез в Гаммабург торговец с юга. Он вез зверя в подарок королю. Зверь напоминал рысь, толь-ко был намного крупнее, и шкура у него была вся в желто-черную полоску. Зверь медленно ходил по клетке, сделанной из железа, хлестал себя хвостом по полосатым бокам и пристально разглядывал стол-пившихся вокруг клетки людей. Он не ел мясо, ко-торое приносил ему торговец, а в его холодных гла-зах Марго видела тоску и презрение. Подружка Мар-го Агни боялась зверя, рассуждала о его когтях и о том, что его ловили сразу двадцать охотников и десять из них он убил, а Марго думала, что, будь ее воля, она непременно выпустила бы зверя на свобо-ду... Потом клетку со зверем погрузили на большую телегу и увезли к королю. Почти так же, как теперь пытались увезти куда-то темноволосого викинга...

На исходе месяца к Марго пришла Элиса. Викин-га не было дома, и Марго в одиночестве зашивала по-рванную юбку, когда дверь распахнулась и сунувшая-ся в щель голова Матфея прошипела:

— Выйди на двор. Сестра пришла.

Воткнув иглу в повешенную на стену тряпицу, Марго вышла на двор.

Было уже поздно, солнце уползало за стену, обли-вая стены монастыря слабым красноватым сиянием. Элиса в нарядном платке стояла посреди двора, озира-лась по сторонам, теребила в руках небольшой сверток. Заметив Марго, она повеселела, шагнула навстречу.

— Вот, — протянула она сверток сестре. — Мать послала.

— Спасибо, — сказала Марго.

Сверток был легким, от него исходил запах свежей выпечки. Марго показалось, что сестра похудела и стала ниже ростом.

— Как ты? — спросила Элиса.

Хорошо. — Марго не знала, о чем говорить. Пе-реминалась с ноги на ногу, рассматривала носки сво-их сапог. Тех самых, которые когда-то сунула ей с собой мать.

— Новый господин не обижает? — допытывалась сестра.

— Нет.

На одном сапоге, чуть сбоку от шва, засох комо-чек светлой серой грязи. Марго сковырнула его каб-луком другого сапожка, растерла в пыль, сравнивая с землей.

— А как вы там? — наконец глупо спросила она.

Сестра обрадовалась.

— Хорошо. Очень хорошо! Господин граф уехал, работы в крепости стало меньше...

— Все ли здоровый — помогла ей Марго.

— Все. Все, Божьей милостью! — Сестра кинула взгляд на крест, венчающий крышу монастырской ча-совни, перекрестилась.

На ней была новая рубашка и материна юбка, немного ушитая по бокам. В том узелке, который мать дала Марго с собой, отводя ее к новому госпо-дину, тоже была рубашка. Три дня Марго рыдала по ночам, зарываясь в нее лицом, а на четвертый вы-бросила в огонь...

— Ладно, — сказала Марго. — Пойду я.

— Что, уже? — удивилась Элиса.

Марго пожала плечами:

— Дел много.

Она проводила сестру до ворот, даже вышла за ней следом. Постояла, глядя, как обтянутая нарядной тка-нью спина Элисы скрывается за холмом. Потом при-села у стены на корточки, развязала сверток. Внутри лежало несколько лепешек, платок из синей пестря-ди и завернутая в тряпочку монетка.

Марго отложила в сторону платок, отломила кусок лепешки. Сунула ее в рот, прижала к груди тряпочку и заплакала.

Она сидела, скорчившись под монастырским забо-ром, маленькая, жалкая, жевала сухую лепешку и плакала. Слезы застилали ей глаза, поэтому она не сразу увидела викинга. А когда увидела, было уже поздно — он возвышался прямо над ней. Снизу он ка-зался совсем огромным, его плечи закрывали заходя-щее солнце, тень скрывала лицо, оставляя на виду лишь змеи косиц и блестящие влажные глаза. Он был похож на неведомого языческого бога, которых, ко-нечно же, не было, — ведь Бог был один. Но он все равно походил на другого, незнакомого Марго, бога...

— Я не сказала... — Сама не зная почему, вдруг ста-ла объяснять ему Марго. Поперхнулась лепешкой, за-кашлялась, пробормотала сквозь кашель: — Я... Вот, она мне...

Викинг молчал.

Марго никак не могла растолковать ему, что ей больно из-за собственной жестокости, из-за неумения сказать сестре, как она любит ее и мать, как скучает, как хочет хоть раз обнять их, почувствовать рядом тепло родного тела...

Трясущимися руками она протянула викингу тря-пицу:

— Вот, мне мама...

Упоминание о матери сдавило сердце. Монета вы-валилась, покатилась викингу под ноги. Он наклонил-ся, поднял ее. Потом, ни слова не говоря, сел рядом с Марго. Облокотился на согнутые колени, уставился в темнеющие поля. Всхлипывая, девочка ощущала сбо-ку его горячее плечо.

Они сидели молча, бок о бок, пока Марго не пере-стала плакать.