Набег

Шулига перестала серпать носом, вздохнула, сми-рилась с неизбежностью:

— Надо.

Схватившись за руку берсерка, встала на ноги, су-нула костыль под мышку. Деловито окликнула Айшу:

— Эй, ведьма! Хорош спать!

Подниматься болотнице не хотелось, — ноги у нее дрожали, кожа горела, а мох был прохладным и мяг-ким. Айша надеялась, что до заката нелюди не поки-нут своей деревни. Но до заката лучше было бы уйти подальше от их логова...

Шулига подскакала к притихшей Гюде. Не стесня-ясь, с размаха ударила ее костылем по плечу:

Вставай, ты, язва!

К удивлению Айши, княжна послушно закопоши-лась, принялась подниматься. Связанные за спиной руки мешали ей. Харек подхватил ее за ворот рубаш-ки, рывком вздернул на ноги. Гюда замычала, забры-калась.

— Оставь ты ее! — брезгливо сказала Шулига.— Не такая уж она и безумная, чтоб тут сидеть. Сама за нами потопает...

Всмотрелась в глаза княжны:

— Давай. Шагай... — И поковыляла прочь.

За ней, припадая на правую ногу, заскользил Ха-рек. Следом двинулась Айша.

Пройдя с сотню шагов, болотница не удержа-лась — обернулась. Нелепо раскачиваясь и споты-каясь на каждой кочке, княжна плелась за свои-ми спасителями. Из-за скрученных за спиной рук ее плечи выпирали вперед, зеленый клок мха высовы-вался изо рта, ноздри раздувались. Бессмысленно преданный взгляд впился в коренастую фигуру обод-ритки.

«Как собачонка за хозяйкой», — подумала Айша. Внутри шевельнулась бестолковая человеческая рев-ность: «А ведь спасла-то ее я!»

Вылезший из земли корень подвернулся болотни-це под ноги, цапнул за носок сапога. Нелепо взмах-нув руками, Айша шлепнулась лицом вниз, удари-лась лбом обо что-то твердое. На лбу тут же вздулась шишка.

— Чтоб тебя! — непонятно на кого выругалась бо-лотница.

Встала, догнала Харека, зашагала рядом с ним.

Больше она не оборачивалась...

Около полудня они вышли к озеру. А нелюдей Айша почуяла ближе к вечеру, когда солнце стало уходить за верхушки елей, отражаясь в спокойной воде озера красными бликами. Шулига уверяла, что там, на другой стороне озера, начинались земли обод-ритов — ее родные земли.

— Кабы лодку... — Она тоскливо косилась на тем-ную, едва различимую за водной преградой полосу противоположного берега.

За день они ушли далеко от деревни духов и очень устали. У Айши ныла спина и зудели ноги, словно под кожей копошились невидимые мураши, ободрит-ка при каждом шаге морщилась, уже не в силах скрывать боль, а княжна отставала, даже когда Ха-рек привязал ее на длинную веревку к своему поясу. О преследователях никто не вспоминал, а если и вспоминали, то не говорили. Но к вечеру в шорохе прибрежных камышей и в спокойном шуме леса Ай-ша ощутила странную настороженность. Привычные шепотки речных и лесных духов стихли, словно усты-дились чего-то, одинокая выпь принялась кликать на помощь свою родную сестрицу Кикимору, а в пении ветра послышалось чужое жаркое дыхание.

Нелюди окружали свою добычу.

Пока они были осторожны, скрываясь за кустами и деревьями, не подходя слишком близко. Они жда-ли темноты, жадно втягивали ноздрями запах наме-ченных жертв, слизывали слюну с запекшихся в беге губ. Айша знала, что они бежали, — их дыхание бы-ло частым и прерывистым, как у волков, преследую-щих сильного подранка.

Кто-то из нелюдей оступился, зацепил плечом ост-рый сучок, тонко тявкнул.

— Слышишь? — Айша дернула берсерка за рукав.

— Что?

— Нелюди... Здесь.

Харек прислушался:

— Нет. Ты ошиблась.

Айша не стала спорить. Желтоглазый доверял се-бе больше, чем кому бы то ни было. Он все равно не поверил бы.

Пока он возился, подтаскивая ближе веревку, к концу которой, словно телок, была привязана княж-на, Айша нагнала Шулигу. Ободритка была все еще зла — даже долгий и утомительный переход не сло-мил ее упрямого нрава. Опираясь на костыль, она молча ковыляла вперед, сосредоточенно серпала но-сом, косилась на озеро.

— Они здесь, — коротко сказала Айша.

— И что теперь? — угрюмо фыркнула ободрит-ка. — Сядем и начнем плакать?

Остановилась, подняла костыль, концом указала на противоположный берег:

— Два дня пути. Ты умеешь летать, ведьма? Айша отрицательно покачала головой. Шулига опустила костыль, вытерла пот с лица, поправила сбившийся в сторону ворот рубашки:

— Я тоже. Но моя душа может летать. И прежде чем уйти в ирий, она обязательно полетит туда, до-мой. Поглядит на братьев, на сестру. Когда меня от-давали за первого мужа, сестра еще маленькая была, а нынче, небось, уже невестится...

Раньше ободритка не говорила ни о родичах, ни о душе. Ее волновали еда, питье, Харек, все, что можно было потрогать руками или из чего она могла извлечь выгоду. Но никак не душа...

— Ты сама придешь туда через два дня, — сказа-ла Айша. — В свой дом. Вместе со своим мужчиной. Еще и сестру замуж отдать успеешь.

Шулига горько улыбнулась, бросила быстрый взгляд на Харека сморгнула, отвернулась:

— Нет.

— Что, тоже слышишь их?

— Не я. Мой страх. — Она приложила ладонь к животу, погладила его, словно утешая боль.

— Тебе нечего бояться. Харек очень силен в бою,— попыталась успокоить ее Айша. — Я много раз видела, как он сражается.