Набег

Свернув с тропы Айша стала карабкаться вверх по склону. Она уже не различала дороги — просто ломи-лась напрямую, наугад огибая возникающие из пелены перед глазами древесные стволы. Дважды она упала. Упав в третий раз, не стала вновь взваливать княжну на спину. Просто схватила ее за руки и потащила за со-бой, проламываясь сквозь мелкие кустики...

Лишь теперь до болотницы стало доходить, какую глупость она сделала. Рано или поздно коракши подни-мут на ноги всю деревню. Звери могут простить многое, но кражу добычи — никогда... Они пойдут по следу лю-бого обидчика, посмевшего хозяйничать в их угодьях, а уж тем более в их собственной норе... А Гюда? Да что Гюда?! От нее ведь почти ничего не осталось, лишь жал-кая тень прежней княжны. Страх пережитого будет ид-ти за ней по пятам до самой смерти, будет мучить ее но-чами, преследовать днем, напоминать о себе чужими голосами... Ее душа так же высохла, как и ее тело. Не-счастный комок страха и безумия, почти мертвый,— вот что Айша взялась спасать, не подумав об участи тех, кто ждал ее на вершине холма. Но бросить Гюду те-перь тоже было бы неправильно...

От бессилия и собственной глупости хотелось выть.

— Дура... — рывками волоча за собой живую но-шу, бормотала болотница. Споткнулась о спрятавший-ся под мшистой кочкой пенек, упала на колени, раз-жала руки, закрыла лицо ладонями.

— Дура! Дура! Дура! — Слова получались глухими, таяли в плотно сжатых пальцах.

— Дура, — утвердительно произнес над ее головой хрипловатый женский голос.

Айша подняла взгляд. В нескольких шагах от нее, опираясь на палку, стояла Шулига. Рогатина палки упиралась в под мышку ободритки, два обрезанных сучка приподнимались над плечом. Вид у Шулиги был недовольный. Подле нее, возвышаясь над подру-гой почти на голову, стоял Харек. Рассматривал ле-жащую без движения княжну, щурил желтые глаза.

— Ну, и кто этот — ткнув концом палки в спину княжны, поинтересовалась Шулига.

— Княжна, — вместо Айши равнодушно, словно совсем не удивляясь нежданной находке, произнес берсерк. Почесал пятерней серые от грязи волосы, ус-мехнулся. — Дочь князя Альдоги...

Что делать со спасенной княжной, никто толком не знал. Как умела, Айша рассказала о деревне, о лю-дях-зверях, о коракшах, не менее безумных, чем Гю-да. Умолчала лишь о колодезнике.

Безумие княжны ничуть не напугало Харека. Не-долго думая, он скрутил ей руки за спиной. Затем, по-думав, затолкал в рот клок мха:

— Так!

Нет, не так! — возмутилась Шулига. — Хватит с нас одной дуры. Вторую я за собой не потащу!

Первой дурой она называла Айшу. Несколько дней назад в планы ободритки входило спасение из плена приглянувшегося ей Харека, а вовсе не бестолковой маленькой ведьмачки, которая жаждала умереть. Но если с Айшей она в конце концов смирилась, то ми-риться с появлением еще одной спутницы явно не со-биралась.

Пока Айша лежа на спине переводила дух, обод-ритка донимала Волка. Поддерживающая ее палка глухо постукивала по земле рядом с головой княжны, сминала мох.

— Смотри, какая тощая. Она все одно сдохнет...

Харек молчал.

— По ее следу пойдут духи... — По привычке обод-ритка именовала нелюдей духами. — А если оставим ее здесь, они не станут гнаться за нами!

Харек молчал.

— Ее на.до оставить тут! Иначе они догонят нас и убьют. Ты хочешь умереть из-за этой... — замявшись, Шулига подыскала нужное слова, брякнула: — ...блед-ной жабы?!

Харек молчал.

— Что ты молчишь?! Тебе все равно?! Или она те-бе важнее, чем я?!

Доводов у Шулиги становилось все меньше. Им на смену пришел гнев.

— Ладно, коли таки — наоравшись вдосталь, угрю-мо заявила она. Проковыляла куда-то, затем верну-лась, направилась к княжне. Та уже очухалась — из-вивалась змеей, стараясь освободить руки.

Шулига пнула ее в бок, заставила перевернуться на спину:

— Я сказала, что ее с собой не потащу, значит, не потащу! Здесь сдохнет.

Костыль упал в мох рядом с Айшей, в руках у ободритки глухо щелкнула ременная петля. Айша вскочила. Поздно — незаметным, плавным движени-ем Харек скользнул к ободритке, раскрытой ладо-нью ударил ее по щеке. Ударил не сильно, но ни-зенькая Шулига шлепнулась на задницу, пискнула, схватилась за щеку. В серых глазах блеснуло него-дование. Заранее зная, что будет дальше, Айша вновь рухнула наземь. Нужно было собраться с силами...

— Помолчи, — сказал Шулиге Харек. — Бьерн за-ботился о ней. Я чту память Бьерна.

Шулига всхлипнула, передразнила:

— «Бьерн... Бьерн... »! Одну взяли — «Бьерн». Дру-гую — «Бьерн». А я как же?

Плакать она не умела, но, имея опыт совместной жизни с тремя мужьями, научилась понимать выго-ду слез.

— Не любишь ты меня...

Подождав ответа, продолжила — влажно, с приды-ханием:

— Все бьешь меня... Ругаешь... А за что? Я и сама-то еле хожу, куда ж такая обуза? Оставь ты ее... Оставь...

Голос ободритки задрожал, наполнился горечью:

— Вот нагонят нас к ночи, что я буду делать? С та-кой ногой не убежать мне никуда, не спрятаться... Страшно мне... А ты... Ты...

Всхлипывания стали чаще.

Харек поднял брошенную рогатину, подошел к ободритке, присел, положил рогатину ей на колени:

— Надо идти.