На краю света

Гнезда кайр были высоко-высоко, на совершенно отвесных утесах. До сих пор никто толком не знает, как первый раз спускаются с такой высоты на воду маленькие птенцы кайры. Некоторые биологи уверяют, что кайра-мать, когда наступает время учить своего детеныша плаванию и самостоятельной охоте, сажает птенца к себе на спину и слетает с ним вниз, на воду, и птенец сходит с материнской спины, как пассажир с самолета.

Чистики для своих гнезд выбрали на скале места с осыпями, полого спускающимися к воде, а люрики расселились на северо-восточной части Рубини, где она сходит в бухту Тихую длинной песчаной косой.

И мы тоже поделили скалу между собой. Костя забрал себе кайр, а нам с Леней пришлось заняться чистиками и люриками.

— У парня губа не дура, — говорил Леня, взбираясь к самому подножью скалы. — Он будет кайр бить, а мы всякую шушеру.

— Ну, постреляем здесь, потом к нему пойдем, — сказал я, — поменяемся.

То и дело над нашими головами с криком, похожим на какой-то визгливый хохот, проносятся стайки чистиков.

Мы поднимаемся все выше и выше, собаки карабкаются за нами. Наконец мы выбрали удобное местечко возле острого выступа скалы. Каждую минутку сюда прилетали целые косяки птиц. Мы засели за камнями и зарядили ружья. Птицы садились вплотную, шеренгой, так что было выгодно бить их сидячих — с одного выстрела можно было убить сразу несколько штук.

— Будем стрелять залпом, — сказал Леня.

Мы притаились за камнями.

Ждать пришлось недолго. Стая птиц просвистела крыльями над нашими головами и сразу облепила утес. Мы подняли ружья, прицелились.

— Раз. Два. Пли! — скомандовал Леня.

Грохнул залп. Точно черный дождь, сорвались со скалы испуганные птицы. Они на миг закрыли небо мелькающими крыльями и огромной, растянувшейся cтаей проворно понеслись прочь от Рубини.

Два убитых наповал чистика, ударяясь о камни, шлепнулись около наших ног, один упал подальше, три подранка, кувыркаясь в воздухе, грохнулись на лед.

С радостным лаем наши собаки сорвались с места и кубарем скатились вслед за птицами. Не успели мы даже крикнуть, как собаки поймали подранков и моментально сожрали их. Облизываясь и помахивая хвостами, они снова вскарабкались к нам и улеглись, ожидая следующего выстрела.

Так из шести сбитых птиц нам достались только три.

— Придется этот нарпит прикрыть, — сказал Леня и кулаком погрозил собакам. — Как только выстрелим, ты сейчас же беги за подранками, — сказал он мне. — У тебя ноги крепче.

Птицы вскоре вернулись и, как ни в чем не бывало, снова расселись на том же месте. Снова громыхнул залп, и, бросив ружье, я кинулся вниз, видя, как улетающая стая теряет подраненных птиц. Но собаки оказались проворнее меня. Легкими прыжками они быстро соскочили на лед и, как я ни кричал, как ни проклинал их, снова сожрали нашу добычу прежде, чем я успел спуститься.

— Прогони их к свиньям! — кричал сверху Леня Соболев. — Гони их прочь!

Камнями и криками я отогнал собак, а сам опять поднялся на скалу. Теперь собаки сидели вдалеке, внимательно наблюдая за нами.

Запыхавшийся, усталый, я повалился на камень рядом с Леней.

— Теперь сделаем так, — сказал я. — Как выстрелим, я побегу вниз, а ты бросай в собак камнями и не давай им подходить к подранкам. Хорошо? Камни приготовим заранее.

Мы набрали целую кучу щебня и снова притаились в своей засаде. На этот раз птицы прилетали поодиночке, по две, по три штуки. Они садились в разных местах, и нам пришлось долго ждать, пока наконец не подобралась подходящая кучка, по которой мы снова выстрелили залпом.

С дикими воплями, которые должны были, по моим расчетам, устрашить собак, я бросился вниз, прыгая по огромным, отвалившимся от скалы базальтовым глыбам, не спуская глаз с черневших на снегу птиц. Я мчался к ним сверху, а по льду крупным галопом к ним скакали собаки. У собак передо мной было серьезное преимущество: над моей головой свистели Лёнины камни, угрожая проломить мне череп, а собакам не грозила никакая опасность.

Когда я прибежал к тому месту, куда упали подранки, Вайгач, хлопая челюстью, как крышкой сундука, торопливо пожирал последнюю птицу.

— Отгони их как можно дальше! — советовал сверху Леня Соболев. — Надо, чтобы у тебя была фора!

Полчаса я бегал по льду за собаками, загнал их к самому леднику Юрия и, совершенно разбитый и охрипший, наконец вернулся к Лене.

Но не успел я сесть на землю, как Леня с ужасом сказал, показывая вниз:

— Идут!..

Собаки неторопливо возвращались обратно к скале и снова уселись полукругом на прежнем месте.

— Надо засыпать их каменным дождем, тогда они не посмеют подойти к нашим птицам, — бодро сказал Леня.

— Хорошо, — покорно согласился я, — засыпай каменным дождем.

Леня так и сделал. Но дождь захватил слишком большую площадь, и несколько каменных капель угодило и в меня. Здоровенный камнище тяпнул меня в плечо, второй так треснул в спину, что сбил меня с ног, и я кувырком скатился вниз. На этот раз я успел захватить одну птицу из четырех. А три опять достались собакам.

Потирая плечо и охая от острой боли в спине, я дотащился до Лени и бросил к его ногам маленького чистика.