Муссон

Лодчонка дошла до берега, затем они направились вверх по склону по скрипучему коралловому песку. Трое арабов сомкнулись вокруг Дориана, и Юсуф привел их в пальмовую рощу, а оттуда они проследовали дальше по тропе к стенам крепости. Они миновали небольшое кладбище в середине рощи. Некоторые из надгробий явно стояли там с очень древних времен, их коралловые камни потрескались и осыпались. Христианские кресты были сбиты. В дальнем конце кладбища виднелись могилы новее, без надгробий; свежие горки земли отмечались только белыми флажками на коротких древках – на них были написаны по-арабски молитвы. Флаги развевались на ровном ветру.

Кладбище осталось позади. Тропа, ведущая дальше через рощу к форту, внезапно вывела их на другую поляну.

Дориан остановился от потрясения и ужаса: здесь вдоль тропы по обе ее стороны на треногах, сколоченных из грубых бревен, висели обнаженные человеческие тела.

Поляна явно представляла собой место казни.

В некоторых из жертв на треногах еще теплилась жизнь. Они дышали и едва заметно шевелились.

Один напрягся всем телом и громко застонал, прежде чем обвиснуть в державших его оковах. Другие были давно мертвы, некоторые явно уже несколько дней; их лица застыли в масках агонии, животы раздулись, кожа была докрасна обожжена солнцем.

И всех их, живых и мертвых, недавно жестоко пытали.

Дориан, похолодев, уставился на одного казненного, у которого вместо ног остались черные обожженные обрубки. Другим выжгли глаза горячим железом… У кого-то из несчастных вырвали языки, и мухи синими облаками кружили над их взрезанными горлами.

Кто-то из еще живых хрипло молил о воде, другие взывали к Богу. Один увидел Дориана и, вытаращив на него огромные темные глаза, повторял монотонным шепотом:

– Аллах велик, Аллах велик…

Его язык так почернел и распух от жажды, что слова едва можно было разобрать.

Один из охранявших Дориана арабов засмеялся и шагнул с тропы. Он посмотрел вверх, на умирающего, и сказал:

– На твоих губах имя Аллаха – это богохульство!

Он не спеша вынул из ножен изогнутый кинжал, а другой рукой схватил гениталии умирающего.

Одним быстрым ударом он отсек их и тут же запихнул в рот жертвы.

– Вот теперь ты замолчишь! – хихикнул он.

Измученный человек даже не дрогнул от боли; его страдания уже перешли за грань чувствительности.

– Ты всегда был шутом, Измаил! – благонравным тоном упрекнул его Юсуф. – Не стой там, не трать время на свою клоунаду.

Стражи Дориана довели его до двери в задней стене форта. Она была широко открыта, а в тени ее арки сидели на корточках несколько стражей. Их ятаганы стояли прислоненными к стене.

Том всегда твердил Дориану, что нужно отмечать и запоминать все подробности любого нового окружения.

И теперь, хотя капюшон прикрывал лицо Дориана, но не мешал ему смотреть, и мальчик заметил, что главный вход в форт выглядит древним и отчасти разрушенным, петли дверей почти полностью проржавели, но сами стены очень толстые. Они могли выдержать самый тяжелый обстрел.

Стражи узнали капитана дау – они даже не потрудились подняться на ноги, обмениваясь с ним традиционными цветистыми приветствиями, и махнули руками, позволяя отряду пройти.

Дориан с охраной вошел во внутренний двор форта и снова внимательно огляделся по сторонам. Даже беглый взгляд сразу давал понять, что изначальные строения чрезвычайно стары. Коралловые блоки потрепало временем, кое-где они осыпались.

Однако их недавно ремонтировали, и даже сейчас целая группа каменщиков работала на лестнице, ведущей вверх, к зубцам стены.

Старые крыши заменили кровлями из пальмовых листьев, еще не успевшими до конца высохнуть. Дориан прикинул, что в тени вдоль стены лениво сидят не менее двух сотен человек. Некоторые расстелили молитвенные коврики и улеглись на них. Другие собрались небольшими группами, играя в кости или по очереди затягиваясь длинными кальянами; кто-то, болтая между собой, чистил мушкеты или затачивал абордажные сабли.

Некоторые здоровались с пришедшими:

– Салам алейкум!

И спутники Дориана традиционно отвечали:

– Алейкум ассалам!

Под навесами в середине просторного двора горели кухонные костры. Женщины, закутанные с головы до ног в черное, пекли хлеб на железных решетках или помешивали варево в больших черных котлах, стоявших над углями на треногах.

Они посматривали на Дориана и его стражей, но понять выражение их глаз за черными вуалями не представлялось возможным, к тому же они хранили молчание.

Во внешних стенах форта имелись встроенные помещения, двери которых открывались во двор. Некоторые явно использовались как хранилища или пороховые погреба, потому что перед каждой такой дверью стояла охрана.

Юсуф сказал своим людям:

– Ждите меня здесь. Можете даже попросить еды у тех женщин, чтобы набить ваши пустые животы.

Он крепко взял Дориана за руку и потащил его к двери в середине стены.

Двое стражей преградили ему дорогу.

– Зачем ты пришел, Юсуф? – резко спросил один из них. – С какой стати ты явился без приглашения к дверям Муссалима бин Джангири?

Какое-то время они спорили, Юсуф доказывал свое право войти, а стражи изо всех сил возражали.