Муссон

– В какой стороне? – прокричал в ответ Нед Тайлер.

– Слева по носу! В двух лигах!

Хэл услышал эти крики из своей каюты и вскочил так резко, что капли чернил выплеснулись из чернильницы на карту. Быстро смахнув их, он бросился к двери.

На палубу он выбежал в одной рубашке.

– На мачте! – крикнул он. – Что за судно?

– Маленькое, с латинским парусом! – ответил Том. – Они нас заметили! Разворачиваются!

– Только виновные сразу бросаются бежать, – заметил Большой Дэниел, появившийся на палубе, и подошел к штурвалу.

– Или осторожные, – добавил Нед Тайлер.

– Ставлю гинею против кучки дерьма, что он идет с острова аль-Ауфа, – сказал Большой Дэниел.

Хэл оглянулся на них:

– Мы это выясним, мистер Тайлер. Поднять все паруса, идем наперехват, кто бы там ни был.

Пытаясь лавировать против ветра в довольно бурном море, маленькое дау не могло, конечно, состязаться с «Серафимом». Через полчаса оно уже находилось рядом, и большой корабль с прямыми парусами безжалостно наседал на него.

– Предупредительный выстрел, мистер Фишер, – приказал Хэл.

Большой Дэниел поспешил к носовым орудиям. Через несколько минут прогрохотал единственный пушечный выстрел. Хэл наблюдал в подзорную трубу, как через несколько секунд после грохота над водой взлетел на полкабельтова вверх фонтан воды сбоку от удиравшего дау.

– Думаю, даже неверные поймут такой язык, – пробормотал он.

Его мысль моментально нашла подтверждение, потому что дау уступило неизбежности. Опустив парус, оно развернулось к ветру.

– Приготовьте вооруженных людей для высадки, – приказал Хэл Большому Дэниелу.

Большой Дэниел подошел к дау на баркасе. Вспрыгнув на палубу маленького судна, он сразу исчез в его трюме. А его люди тем временем обезоружили небольшую команду и согнали ее на носу, угрожая абордажными саблями.

Минут через десять Большой Дэниел вернулся на палубу и помахал «Серафиму».

– Капитан, у них полный груз шелка, и все в тюках с клеймом компании!

– Пиратская добыча, видит Бог.

Хэл улыбнулся впервые за много дней, потом крикнул Дэниелу:

– Оставьте там мистера Уилсона и еще пять человек! А капитана и команду тащите сюда!

Большой Дэниел с матросами доставили растерянных и испуганных арабов на борт «Серафима», а Эл Уилсон поднял на дау парус и последовал в кильватере «Серафима», когда тот вернулся на прежний курс круто к ветру.

Капитана арабов не пришлось убеждать говорить.

– Я Абдулла Вазари из Ламу. Я честный торговец! – протестовал он отчасти с вызовом, отчасти раболепно.

– Где ты купил свой нынешний груз, Вазари? – спросил Хэл.

– Я честно заплатил за него хорошую цену, Аллах тому свидетель! – уклончиво ответил капитан.

– Несомненно, ты просто не заметил, что на тюках в твоем трюме стоят печати Британской Ост-Индской компании.

– Я не вор! Я их не крал! Я их купил после честного торга!

– Кто же продал их тебе, о Вазари Честный Торговец? И где?

– Мне их продал человек по имени Муссалим бин Джангири. Я понятия не имел, что это собственность той английской компании!

– Конечно, твои глаза ничего тебе не подсказали, – сухо произнес Хэл по-английски. И продолжил на арабском: – Где ты встретился с этим Джангири?

– На острове Дверь Шайтана.

– Где этот остров? Когда ты оттуда вышел?

– Он примерно в пятидесяти лигах отсюда, – пожал плечами Вазари. – Мы вышли вчера с рассветом.

Такая оценка положения острова вполне согласовывалась с координатами из журнала сэра Фрэнсиса. Хэл отвернулся от пленника и медленно прошелся туда-сюда, оценивая эти новые сведения. Очевидно, аль-Ауф открыто торговал на острове Флор-де-ла-Мар, продавая свою добычу. Возможно, арабские торговцы из всех западных морей являлись к нему, чтобы по сходной цене наполнить свои трюмы крадеными товарами.

Хэл вернулся к Вазари:

– Так ты встречался с самим Джангири, а не с одним из его прислужников?

– Я видел его. Он только что вернулся после ужасной битвы с кораблем неверных. Его собственное судно стоит в бухте, и оно сильно разбито…

Вазари осекся; ему вдруг пришло в голову, что он может стоять на палубе того самого корабля неверных, о котором говорит.

Его лицо вытянулось.

– Джангири не говорил тебе, что захватил пленных в той битве? – спросил Хэл.

Вазари покачал головой:

– Нет, не говорил.

– И он не хвастал перед тобой, и ты не слышал разговоров о том, что он поймал мальчика-иностранца, чтобы продать его в рабство? Мальчика лет одиннадцати или двенадцати?

Хэл постарался задать этот вопрос небрежным тоном, но увидел в глазах Вазари внезапную вспышку интереса, которую, впрочем, араб быстро скрыл, как опытный торговец.

– Я старый человек, память меня подводит, – пробормотал Вазари. – Но может быть, если вы проявите ко мне доброту и гостеприимство, я сумею что-нибудь вспомнить.

– Какого рода доброту? – поинтересовался Хэл.

– Ты, господин, можешь позволить мне и моему кораблю отправиться дальше. Это стало бы такой добротой, которая достойна записи в золотой книге.

– Одна доброта в обмен на другую, – сказал Хэл. – Будь добр ко мне, Вазари, и, возможно, я буду добр к тебе. Ты слышал об иностранном мальчике, когда находился у Джангири, которого зовут также аль-Ауфом?