Мудрые детки

На них были белые кисейные платьица. У Саскии — с розовым поясом, а у Имоген — с голубым. Волосы заплетены в косички. В их возрасте мы у бабушки уже на жизнь зарабатывали.

— Бегите, мои славные малышки, — с усилием в голосе произнес Мельхиор.

— Уматывайте отсюда, да поживее, — злобно прошипела Дейзи.

Леди А. прикоснулась рукой к чайнику, температура ее явно не устроила. Она позвонила в колокольчик. — Думаю, что чашка чая нам всем сейчас придется весьма кстати.

Дейзи оцепенела. Потом закатила глаза.

— С ума сойти можно!

И неожиданно с громким шипящим звуком, словно из нее выпускали воздух, опустилась на ситцевый диван. Сникла.

Леди А. протянула нам с сестрой руки:

— Нора... Дора... Какая приятная встреча!

От нее пахло “Арпеж”^{103}. Вот вам и еще одна причина, почему мы приютили старую калошу, — она обняла нас, как членов семьи, и поцеловала в щеку. После этого позволила Дейзи Даку привести ее мужа. Даже не сопротивлялась. Храбро улыбнувшись, она отпустила его.

Вот так оно все и случилось.

Мне кажется, покидая таким скандальным образом старую и приобретая новую супругу, Мельхиор полагал, что знает, что делает; он, по-моему, думал, что берет в жены не актрису из Голливуда, а сам Голливуд — всю фабрику, — приобретая таким образом самое крупное в мире предприятие по производству грез для толпы. Месть Шекспира за Войну за независимость. Овладев этой чудесной машиной, Мельхиор оседлает земной шар.

Если хорошенько поразмыслить, его отец ведь скончался в Америке, верно? Может, это имело какое-то отношение к его достигшим апогея честолюбивым замыслам? Он был опьянен успехом.

Но каким-то шестым чувством я сознавала, что мы уже пересекли тонкую грань между успехом и пшиком; набирая скорость, постановка катилась к провалу.

А что же Чингисхан?

— Ты справишься с Чингисханом, — сказала я, — он же хочет сделать из тебя мамочку.

— Нет-нет, я не могу. Тони меня убьет. Почему бы тебе не справиться с Чингисханом? Он все равно нас не различает.

— А что скажет бедный старина Ирландец?

— Я думала, ты с ним больше не встречаешься. Ну, Дора, давай, ты сможешь. Я думаю, что он позвонит нам и сделает предложение, кто бы из нас ни ответил, минут через... — она посмотрела на часики — ...минут через пятнадцать, как только Дейзи доберется домой и объявит, что переводит его в запас.

Так оно и случилось — против моей воли, но Нора была неумолима. Я тогда поняла, что она влюблена.

Мы решили объявить все три помолвки — Дейзи и Мельхиора, мою и Чингисхана, Норы и Тони — на банкете в честь окончания съемок, на площадке „леса близ Афин“. Я послала бабушке телеграмму: “Выхожу замуж за самого влиятельного человека в Голливуде, как только он получит развод”. Я освежила в памяти Шекспира. И узнала наконец-то сюжет, который мы с Норой уже разыгрывали и раньше; но раньше все шло в романтическом жанре. А теперь мы собирались разыграть “подмену невесты”, как в пьесе “Мера за меру” или в “Все хорошо, что хорошо кончается” — в виде фарса. Мне этого не хотелось; когда мы отправляли телеграммы, я разрыдалась на почте. Но Нора не позволила мне пойти на попятный; раньше я ее такой не знала. Она сказала, что, как только закончатся съемки, она примет католичество. “Их семья очень благочестивая, Дора”.

Она тоже отправила бабушке телеграмму: “Как только стану католичкой, выйду за самого лучшего в мире мужчину”.

Теперь меня каждый вечер стали преследовать телефонные звонки. Неизвестный абонент. Тяжелое дыхание, порой всхлипы, иногда она вроде пыталась что-то сказать, но, не зная что, горестно замолкала. Я унаследовала бруклинскую жену. По парку вокруг дома бродила фигура в плаще, я чувствовала на себе невидимые глаза.

Я ждала весточки от бабушки — письма, телеграммы. Ничего не приходило. Несмотря на тщетное ожидание, я продолжала надеяться, потому что знала, что она скажет. “Хватит ерундой заниматься, детка. Это все пустые бредни, возвращайся домой”. Но я уже так запуталась, что своими силами выкарабкаться не могла. Я рассказала обо всем учителю немецкого:

— Конечно, выходи за него, — посоветовал он, — выходи и разори его. С ними так и нужно. К черту буржуев.

Заманчивая перспектива. Но под силу ли мне стать Далилой?

Когда я сталкивалась на площадке с Ирландцем, он отворачивался.

И одному богу известно, где был Перигрин.

Любимая кошка Дейзи повадилась теперь спать на моем стуле. Она нутром чуяла, что бесперебойное снабжение кошачьими консервами жена Чингиса обеспечит лучше, чем жена Мельхиора. Да и не нужно было быть умнее обычной кошки, чтобы понять, что ”Сон“ провалится с треском.

Под конец мы играли уже совершенно вульгарно, механически. Даже в большей степени механически, чем вульгарно. Полная катастрофа — как роботы. Безжизненно.