Мститель

Шолом отпил вина и, посмотрев на океан, подумал: «Я начал с неосознанного хасидского иудаизма, который я впитал с молоком моей святой мамы, да пребудет ее душа в раю… Я учился Писанию, Талмуду и книгам Баал-Шем-Това у деда, у отца и у моих ребе… Затем я по молодости лет метнулся в революцию… Еврейским религиозным книгам на смену пришли книги Кропоткина[213] и Бакунина[214] и идеология анархизма. Затем я плавно перешел к социализму и интернационализму… Затем увидел воочию что такое революция, гражданская война и этот самый социализм и большевизм в России… Осталось со мной только мое еврейство. Мой несчастный народ, которому я верен до последнего вздоха, как верен я моей маме, моему отцу, брату, дедам… Наверное, ближе всего к истине именно сионисты. И сейчас, в моем сердце, я, пожалуй, ощущаю себя именно сионистом, которого проклятые англичане не пускают на мою Родину, в святую землю моих праотцев… Как много бы я отдал, за то, чтобы иметь честь жить там или хотя бы быть похороненным там… О, Г-дь, услышь, пожалуйста, меня, не оставь неотвеченной мою мольбу, дай мне, пожалуйста, войти в святую землю…

И в этот миг Шолом вспомнил Моисея, сотни раз молившего Бога о том же, но так и не удостоившегося войти в святую землю при жизни…

В этот миг во входную дверь его номера настойчиво постучали. Шолом прервал свои мысли и, подойдя к двери, спросил по-английски:

– Кто там?

Шолом посмотрел в глазок и увидел вежливого работника отеля, поднявшегося с ресепшена.

Он открыл дверь.

– Добрый вечер, господин Шварцбард, прошу прощение за беспокойство, но меня Вам попросили передать вот это, – сказал клерк и учтиво передал Шолому конверт, на котором размашистым почерком было написано по-французски: «Уважаемому господину Самуилу Швaрцбарду от доктора Александра Розенберга, представителя фонда покойного барона Эммануила де Ротшильда».

Клерк откланялся и ушел, а Шолом взял конверт и вернулся на балкон. Солнце начало медленно погружаться в воды океана. Он вскрыл плотный конверт и нашел в нем письмо, написанное на дорогой бумаге, с приятным запахом мужских духов. Шолом уселся в кресло и начал читать.

«Шoлом алейхем, дорогой господин Шварцбард!

Уверен, Вас удивит мое письмо, тем более, что мы с Вами пока что еще не знакомы лично. Однако я знаю Вас заочно, как и миллионы евреев по всему миру, и являюсь Вашим ярым поклонником. Вы истинный иудейский лев, гордый и сильный герой Израиля, отомстивший проклятому украинскому Аману за поруганную честь нашего народа, за реки нашей крови и слез, пролитых петлюровцами на Украине. Для меня величайшая честь выразить Вам свое глубочайшее почтение.

Меня зовут доктор Александр Розенберг. Сам я уроженец Венгрии, но уже много лет как живу в Париже. И хотя я по профессии врач, уже более десяти лет, как я возглавляю инвестиционный отдел фонда покойного барона Ротшильда, великого друга и благотворителя еврейского народа, как в землях рассеяния, так и на святой земле».

Шолом отложил письмо и едко усмехнулся.

– Пишет стилем раввина… Но почему на французском, а не на идишe, если он венгерский еврей? Странно.

Шолом продолжить читать письмо.

«Я, как и Вы, прибыл сюда из Нью-Йорка, и не скрою, что я даже следил за Вами на корабле. Но из-за моей природной робости и стеснительности так и не решился подойти к Вам и познакомиться… А тут, закончив все дела, решился Вам написать. Да писать и куда легче, чем лично знакомиться. Эффект маски, если хотите…

Я остановился в отеле «Савой», и вместе с Вами на одном корабле поплыву назад во Францию. Очень хочу пригласить Вас на ужин и лично иметь честь познакомиться с Вами, и из первых уст услышать о Вашем подвиге.

Также я имею честь предложить Вам крупную сумму денег из нашего фонда на то благое благотворительное дело, ради которого Вы и отправились в столь далекое путешествие, а именно на издание Еврейской энциклопедии. Не удивляйтесь, мне сообщили и об этом. Буду искренне рад выписать Вам чек на большую сумму.

Буду ждать Вас послезавтра, 2 марта, в 19:00, в ресторане отеля «Савой», на первом этаже.

Если же, в силу каких-то обстоятельств Вы не сможете принять мое предложение, то я это пойму и не буду держать на Вас обиду.

Ваш почитатель, доктор Александр Розенберг».

В конверт также была вложена плотная дорогая визитка с золотым гербом барона Ротшильда и адресом фонда.

Шолом усмехнулся. И хотя он уже собрал нужную сумму на энциклопедию, он очень захотел встретиться с этим денежным мешком, чтобы взять его деньги и передать их в парижский еврейский дом сирот, которому он всегда помогал.

Сцена 57

1 марта 1938 года, Кейптаун, отель «Бельмонд Моунт Нельсон».

Шолома попросили дать интервью ведущим еврейским газетам страны. Он согласился. Его пригласили на ужин в этот старейший отель к 19:00. Он приехал. После ужина журналисты обступили его и, включив магнитофоны, начали ждать начала пресс-конференции.

Шолом сидел перед ними за столом в дорогом, красивом парижском костюме с элегантной бабочкой. Маленького роста блондин, с пышной шевелюрой и светлыми усами.