Мститель

В зале сильное волнение, двое присяжных заседателей плачут. Сафра протягивает Торрэсу фотографическую карточку красивого молодого человека с правильными чертами лица. Это убитый петлюровцами сын Сафры.

Кампэнши: – Но при чем тут лично Петлюра?

Сафра: – Только один Петлюра виновен во всем. Это по его приказу были зверски убиты, только потому, что они евреи, эти киевские молодые люди. Если Петлюра невиновен, Шаповал невиновен, и все негодяи cпрячутся, то кто же тогда виновен? Я нахожу, что убийство Петлюры было слишком мягким для него наказанием. Я сам преследовал Петлюру, но я не хотел его убивать, ибо это слишком большая честь для него. Я хотел отомстить ему так, чтобы он терпел мучения всю свою жизнь.

Заявление защиты.

После допроса Сафра Торрэс от имени защиты делает следующее заявление:

– Я полагаю, что показания свидетелей, вызванных самим обвинением, совершенно бесспорно доказали кровавую ответственность Петлюры за погромы. После всех показаний этих свидетелей, после жуткого и печального рассказа Сафры, который является, если не считать Ланжевена, единственным выслушанным судом свидетелем защиты, я заявляю, что считаю свое дело уже выигранным и поэтому отказываюсь от показаний других свидетелей защиты.

Кампэнши после этого заявления также вынужден отказаться от вызова остальных своих свидетелей.

Интермедия. Восьмой день суда

Уже с утра площадь перед зданием суда загромождена тысячами людей, жаждущими попасть на процесс. Все кулуары во Дворце Юстиции переполнены народом. В зале суда творится нечто невообразимое: публика заняла все проходы, невозможно пройти… Начинаются прения сторон. Первым получает слово гражданский истец Вильм.

Речь Вильма.

Назвав Петлюру «ярким потомком гайдамаков», Вильм построил свою речь в духе обычных антисемитских выступлений и уверял, что известная книга французского журналиста Лекаша «Когда Израиль умирает», написанная на основании подробного изучения погромных материалов на месте, является «фантазией». «Петлюра был опасен большевикам, – продолжает Вильм, – потому что он имел шансы добиться поддержки западноевропейских государств, так как он соглашался уплатить за счет Украины 30 % русских долгов. Шварц-бард поэтому не действовал самостоятельно. Он определенно агент ЧК. Это подкупленный Москвой человек. За некоторое время до преступления его видели в обществе каких-то странных мужчин и женщин в Нёйи[207]. В ресторане он однажды вместе с большевистским агентом Вoлодиным подкарауливал Петлюру. Вот письмо, которое Шварцбард послал своей жене. На конверте имеется печать почты, так что конверт является официальным документом. Эта печать доказывает, что Шварц-бард с кем-то общался, что он имел, следовательно, сообщников. Гостеприимство Франции нарушено! – заявляет в заключение Вильм. – Сведение политических счетов создает угрозу для каждого из нас. Шварцбарда необходимо покарать не только ради справедливости, но и ради всеобщей безопасности.

После нескольких фраз, полных грубых антисемитских выпадов, произнесенных гражданским истцом Чеславом Познанским, слово получает гражданский истец Кампэнши.

Речь Кампэнши.

Прежде всего Кампэнши пытается отвести от Петлюры упрек в том, что он не сумел предотвратить погромов. Он приводит некоторые примеры из походов Тюрення, Конде и других французских полководцев, солдаты которых, вопреки воле их вождей, занимались убийствами и грабежами. Маршал Ней при аналогичных условиях заявил, что он не может остановить руками разбушевавшееся море.

– Я вполне понимаю, – говорит Кампэнши, – прошедших перед нами свидетелей. Ни один еврей не мог показывать против Шварцбарда, ибо отец никогда не забудет убитого во время погрома сына, но нельзя обвинять за погромы главу власти. Шварцбард называет себя анархистом и идеалистом. Но идеалисты никогда не кончают убийством. Я прошу вас, господа присяжные заседатели, забыть ваши политические убеждения и быть только беспристрастными судьями. Не допустите, чтобы Шварцбард вышел отсюда триумфатором!

Речь прокурора.

После представителей гражданских истцов произносит речь прокурор Рейно. Его речь, полная общих мест, сводится главным образом к тому, что «Петлюра был другом евреев, но не мог совладать с анархией».

– Иностранцы не должны сводить во Франции свои личные счеты, – заканчивает прокурор. – Я буду вполне удовлетворен, если вы, господа присяжные заседатели, примерно накажете убийцу.

Небольшой конфликт после речи прокурора возникает между председательствующим Флори с одной стороны и прокурором и гражданскими истцами с другой по поводу формулировки первого вопроса (из пяти), который должен быть предложен присяжным заседателям. Наконец, все соглашаются на следующей формулировке:

«Виновен ли Шварцбард в нанесении ударов или ран Симону Петлюре?»

После этого председательствующий предоставляет слово Торрэсу.

Речь Торрэса.

В зале, куда пробиваются все новые и новые толпы народа, водворяется мертвая тишина.