Морской ястреб

Она секунду стояла шатаясь, смотря в упор на Лайонеля, лицо ее выражало муку. Оливер приблизился к ней, готовый подхватить ее, боясь, что она упадет. Но она величественным жестом отстранила его и сильным напряжением воли поборола свою слабость. Но колени ее дрожали, отказываясь ей служить. Она опустилась на диван и закрыла лицо руками.

– Боже, пощади меня! – воскликнула она, сотрясаясь от рыданий.

Лайонель вскочил при этом душераздирающем крике. Весь съежившись он подошел к ней, а Оливер, мрачный и насмешливый, отступил, чтобы быть свидетелем сцены, которую он вызвал. Он знал, что раз начав Лайонель запутается еще больше и что его объяснения погубят его окончательно.

– Розамунда, – жалобно воскликнул Лайонель. – Роза, пожалейте меня, выслушайте меня, раньше чем осудить.

– Да, выслушайте его, – вставил Оливер, с тихим отталкивающим смехом. – Выслушайте его; я думаю, что вам это будет очень интересно.

Эта насмешка подхлестнула Лайонеля.

– Розамунда, все, что он вам сказал – ложь… Я…я… сделал это защищаясь. Это ложь, что я врасплох напал на него. – Слова вырывались у него несвязно. – Мы поссорились по поводу одной…вещи…и дьяволу угодно было, чтобы мы встретились в тот вечер в парке Годольфин, он и я. Он издевался надо мной, он ударил меня и заставил меня вынуть меч, чтобы защитить свою жизнь. Это истина, клянусь вам в этом на коленях, перед лицом неба.

Довольно сэр, довольно, – сказала она, стараясь взять себя в руки и желая прекратить эти уверения, которые еще увеличивали ее отвращение.

– Нет, выслушайте меня; узнав все, вы будете милосердны в своем суждении.

– Милосердна! – воскликнула она; казалось, что она готова смеяться.

– Это было случайностью, что я убил его, я не хотел. Я хотел только защищать свою жизнь. Но когда шпаги скрещены, может случиться больше, чем человек предполагает. Я беру бога в свидетели, что смерть его была случайностью, результатом его собственного гнева.

Она подавила рыдания и смотрела на него страшными и суровыми глазами.

– А то, что вы заставили меня и весь свет поверить, что это сделал ваш брат, тоже было случайностью?

Он закрыл лицо, словно был не в силах выдержать ее взгляда.

– Если бы вы знали, как я любил вас – даже тогда, тайно, вы, может быть, пожалели бы меня.

– Пожалела? – Она подалась вперед и казалось, оплевывала его своими словами. – Неужели вы ждете жалости, вы?

– А все же вы должны были бы пожалеть меня, если бы знали, как велико было искушение.

– Я знаю, как велики были ваша подлость, ваше предательство, ваша трусость, ваша низость.

Он умоляюще протянул к ней руки. В глазах его стояли слезы.

– Будьте милосердны, Розамунда, – начал он, но тут вмешался Оливер.

– Я думаю, что вы утомляете леди, – сказал он и толкнул его ногой. – Лучше объясните, как вы придумали захватить меня, чтобы продать в рабство, расскажите, как вы получили мое имущество. Это будет хорошенький рассказец.

В это время вошел Джеспер и доложил, что Али ожидает с жаровней и раскаленными наручниками.

– Они больше не нужны, – сказал Оливер, – уведите этого раба. Прикажите Али позаботиться о нем и с восходом солнца приковать его к одному из весел моего галеаса. Уведите его.

Лайонель вскочил на ноги, лицо его было пепельно-серым. – Подождите, подождите! – закричал он.

Оливер схватил его за шиворот, повернул и бросил в объятия Джеспера.

– Уведите его! – проревел он, и Джеспер взял Лайонеля за плечи и вывел, оставляя Розамунду и Оливера наедине с правдой, под звездами Берберии.

Глава XII Хитрость Фензиле

Оливер несколько времени смотрел на скорчившуюся на диване женщину. Руки ее были плотно сжаты, глаза опущены, лицо каменное. Он тихо вздохнул и отвернулся.

Он подошел к парапету и посмотрел на купавшийся в лунном свете город. Теперь, когда он извлек правду и бросил ее на колени Розамунды, он не чувствовал того восторга, которого ожидал от этого часа. Наоборот, он был грустен и подавлен. Его радость была отравлена сознанием, что ее поведение по отношению к нему имело некоторое оправдание. Он долго стоял так, и оба не прерывали молчания. Потом повернулся, отошел от парапета и медленно подошел к дивану, смотря на нее сверху вниз.

– Теперь вы слышали правду, – сказал он, но она все еще ничего не говорила и не подавала виду, что слышит его. – Вот кого вы предпочли мне… Клянусь, я не особенно польщен этим, как вы, вероятно, предполагаете.

Теперь она прервала свое молчание, и голос ее звучал тихо и сурово, когда она ответила:

– Я поняла, как мало между вами разницы. Надо было этого ожидать, надо было знать, что два брата не могут быть различны. О, я быстро узнала очень многое.

Эти слова рассердили его и рассеяли мягкое настроение, овладевшее им.

– Вы узнали, – повторил он, – Что вы узнали?

– Я узнала, как поступают мужчины.

Он криво усмехнулся. – Я надеюсь, что это познание принесет вам столько же горя, сколько мне принесло познание женщин – одной женщины. Вы могли поверить, что я таков, каким я вам показался? Я, которого вы, по вашим словам, любили?