Мор

— Где еще один? — ухватил я его за грудки. — Точно все трое домой вернулись?!

— Отпусти! — прошипел Дрозд. — Сам видел, как они возвращались!

Я оттолкнул его, задумчиво глянул на заправленную постель и, вспомнив об увиденном днем гамаке, не удержался от ругательства:

— Бесов праздник!

— Чего еще? — вздрогнул Валентин и перестал отирать простыней забрызганное кровью лицо. — Что случилось?!

— Он на чердаке! — Я бросился к двери и позвал усача за собой: — Идем! Живо!

Мы рванули в дальний конец коридора, и позабывший предупреждение о скрипучих ступенях Валентин с ходу взлетел на второй этаж. В сердцах выругавшись, я куда осторожней поднялся до середины лестницы и уже оттуда прошептал недоуменно озиравшемуся раззяве:

— Люк прямо над тобой.

Тот запрокинул голову и вдруг, нелепо дернувшись, взвился в воздух. В один миг очутившись рядом, я ухватил Валентина за ремень, подпрыгнул и вцепился в захлестнувшую шею усача веревку. Вцепился — и поджал ноги.

Не ожидавший подобного финта убийца под тяжестью двух тел рыбкой нырнул в люк и врезался в нас подобно выпущенной из осадного орудия глыбе. Валентина отшвырнуло на лестницу, и он с грохотом скатился на первый этаж, а меня любитель веревок сбил с ног и всей своей тяжестью придавил к полу. Охнув, я запустил пятерню в длинные засаленные волосы, но этот гад растопырился, как морская звезда, и вдруг впился зубами мне в бедро. Да так лихо, что лишь пола кожаной куртки помешала ему вырвать кусок плоти.

Не разжимая челюстей, душегуб выудил откуда-то стилет, вслепую замахнулся — и я едва сумел отвести удар в сторону. Свободной рукой вцепился убийце в ухо, и тут упершийся ногами в стену крепыш резко подался вперед, навалился сверху…

…и обмяк, когда Валентин одним жестким ударом кинжала перебил ему хребет. Я не без труда спихнул с себя уже безжизненное тело и зашипел от боли, ощупывая бедро.

— Командир, ты как? — просипел растиравший шею усач.

— Жить буду.

Я расстегнул пряжку ремня, приспустил штанину и с тревогой уставился на укус. Но нет — куртка уберегла от увечья. Синяк, правда, будет просто жуткий.

— А меня, кха, чуть не вздернули. — Дрозд опустился на верхнюю ступеньку и, оттянув ворот, прикоснулся к протянувшейся поперек горла багряной полосе содранной кожи. — Как висельник теперь…

— Беги за остальными, — распорядился я и, ухватившись за приставленную к стене лесенку, поднялся на ноги. — Нам еще графом заниматься.

Валентин отправился выполнять распоряжение; я уткнулся лбом в перекладину, какое-то время постоял так, затем стиснул зубы и принялся взбираться на чердак. Ногу пронзила острая боль, из глаз потекли слезы, но треклятый душитель не перекусил ни артерий, ни сухожилий, а значит, надо просто перетерпеть боль. Просто — ага…

Очутившись наверху, я пару мгновений жадно ловил воздух открытым ртом, дождался, пока хоть немного перестанет ломить бедро, и заковылял к тайнику.

Впереди замаячил тусклый огонечек горевшей у гамака свечи, я переставил ее к тайнику, отодрал доску и заглянул внутрь. Ух, как бальзам на душу — все на месте. И штык, и книга с молитвами. Деньги тоже пригодятся. Пусть на них и кровь, но золото есть золото.

Едва не сверзившись, я слез с чердака, рывком перекатил мертвого убийцу к лестнице и столкнул его вниз. Прихрамывая и морщась, спустился следом и сунул обмотанные провощенной бумагой стопки монет озадаченному Гуго, который осветил фонарем замершее у его ног тело.

— Вижу, вы тут славно повеселились.

— И не говори. — Я задумчиво взвесил в руке томик с молитвами и спросил выглянувшего в коридор Валентина: — Ты мои записи не потерял?

— Как можно? — ухмыльнулся тот и похлопал себя по карману: — Все тут.

— Сожгите, — передал я книгу фокуснику и указал на спальню хозяина: — Из-под перины кошель достань и сундук в гостиной проверь. Да и вообще, пошарь тут на предмет тайников.

— Сделаем.

— В сарае возьми дерюгу, тела замотаете. Дом подпалите. Но пожар ближе к утру начаться должен. Справишься?

— Легко, — кивнул Гуго, которому явно не терпелось приступить к обыску.

— Сначала покойников в телегу погрузи.

— А вы куда? — опешил фокусник. — Берта на шухере, а один я надорвусь их таскать!

— У нас еще дела, — с усмешкой заявил Валентин.

— Какие еще могут быть дела?! — возмутился оскорбленный до глубины души Гуго.

— Перестань. — Я стянул с правой ноги убийцы ботинок со стоптанным каблуком, забрал у фокусника фонарь и захромал к собственной обувке, оставленной под окном. — И не шуми здесь, а то начнешь еще стены ломать.

— Ну вы вообще…

Необходимости шастать по окнам больше не было, и мы с Валентином покинули дом, как нормальные люди, а не ночные тати, — через дверь. Стараясь особо не маячить во дворе, я быстренько обулся, заскочил в сарай и только тогда поднял шторку потайного фонаря.

Сваленные у стены тюки никакого интереса не представляли, и первым делом я принялся срывать крышки с бочонков. И уже в пятом или шестом обнаружил тронутые ржавчиной гвозди с квадратными шляпками, точь-в-точь как те, что убийцы использовали для распятия своих жертв.

— Долго еще? — поторопил меня Валентин.