Мор

Карета затряслась на кочках, и я поудобней развалился на сиденье, но сна не было ни в одном глазу. Понемногу начало накатывать беспокойство и, как обычно в таких ситуациях, захотелось, чтобы все побыстрее закончилось.

Беспрестанно поминая всех Святых, я с трудом дотерпел до города и, как только Дрозд остановил лошадей, поспешил выбраться на улицу. Соскочивший с козел Валентин распахнул покосившиеся ворота и махнул руками:

— Гуго, быстрее давай!

Дремавший на стоявшей во дворе телеге фокусник приподнялся с соломы, шумно зевнул и взялся за поводья.

— Пошла! — понукнул он лошаденку, и та, недовольно прядая ушами, выкатила повозку на улицу.

— Снял вот халупу, — махнул Гуго рукой в сторону темневшего в ночном мраке домишки. — Отсюда до места недалече…

— Берта где? — забеспокоился я.

— Здесь я, — выступила из кустов циркачка. — Телегу с собой брать обязательно? Как бы соседи не всполошились.

— Обязательно, — подтвердил Дрозд, успевший загнать карету во двор и вернуться к нам.

— Тебя не спрашивали, — огрызнулась Берта.

— После отвезете тела за город и сбросите в затопленные штольни. Валентин объяснит, как проехать.

— К чему такие сложности? — зевнул Гуго.

— Мертвецы должны раствориться в воздухе, ясно вам? Просто исчезнуть.

— Как скажешь, — пожал плечами фокусник и поторопил нас: — Забирайтесь уже быстрее! Скоро ночь кончится! — Он взмахнул поводьями, и лошаденка покатила телегу по улице. — Вот прихватят нас стражники с трупами, хлебнем лиха.

— Ты уж постарайся, чтоб не прихватили. — Я уселся рядом с Дроздом и свесил ноги. — Внутрь пойдем мы с Валентином. Сначала разберемся с хозяином, потом с его гостями. Берта, ты карауль на заднем дворе. Гуго, останешься на улице. Дождешься сигнала и сразу подгоняй телегу к дому. Заметите что-нибудь подозрительное — действуйте по обстоятельствам.

— Как забираться будем? — уточнил усач.

— Через окно. Днем немного повозился с рамой, проблем не будет.

— Ясно.

— Вот и хорошо. А теперь слушай и запоминай. — Я постарался припомнить все свои перемещения по дому и начал инструктаж: — Как залезем в окно, прямо не иди. Посреди комнаты стол, на нем куча кувшинов — толкнешь, нашумишь. Двигайся вдоль стен. Пять шагов вправо, потом одиннадцать и снова поворот. Через шесть шагов будет дверь. В коридоре осторожней — там половицы скрипучие, ступай только у самых стен. Идем налево, вход в хозяйскую комнату в семи шагах. Туда не ломись — сам справлюсь. Еще через пять шагов — гостевая. Один не лезь, дождись меня.

— Кровати там как стоят? — уточнил Валентин.

— У боковых стен напротив друг друга. Шесть шагов от двери, потом три в любую сторону и окажешься у изголовья.

— Вроде понятно все. Главное, чтобы соседские собаки не всполошились.

— Да нет там цепных псов поблизости. Через два дома только, — влез в разговор Гуго. — А теперь выметайтесь. — И он натянул поводья, остановив телегу на перекрестке.

— Идем! — поторопил я подельников, и мы зашагали к нужному дому.

За одним из заборов забрехала собака, и к ее лаю немедленно присоединились шавки на соседних улицах. Но впереди царила тишина, и мы поспешили дальше. А когда укрылись в густой тени вишневых деревьев и через щели в заборе стали изучать халупу галантерейщика, лай начал понемногу стихать.

— За мной! — не заметив ничего подозрительного, скомандовал я и поднырнул под ворота. Подбежал к дому, прижался спиной к стене и указал Берте на задворки: — Карауль у калитки! — Присел под окном и стянул сначала один сапог, потом другой. — Валентин, разувайся!

Девушка скрылась во мраке, тихонько выругавшийся усач избавился от обуви, и мы на пару приоткрыли раму и забрались внутрь. Постояли, напряженно вслушиваясь в ночные шорохи, а потом я шагнул вбок и едва не растянулся, наступив на кувшин. Не сними обувки, — точно бы нашумел.

— Осторожней! — предупредил я усача и двинулся дальше. На пятом шаге повернул и в обход стола прокрался к выходу. Высунулся в коридор, дождался Валентина и, бесшумно ступая босыми ногами вдоль стен, подобрался к хозяйской комнате. Расслышал сиплый храп и подтолкнул усача: — Проходи…

Сам проскользнул в дверь, обошел светлое пятно свалившейся на пол подушки и встал у кровати, на которой мерно посапывал растянувшийся во весь свой рост хозяин.

Подняв подушку, я накрыл ею лицо жертвы и уверенным движением вогнал узкий клинок меж третьим и четвертым ребром. Сразу навалился сверху, и судорожно дернувшийся человек захрипел и засучил ногами, сбрасывая с постели одеяло. Впрочем, силы скоро оставили его, и он обмяк.

Первый готов.

Удостоверившись в смерти галантерейщика, я вытер нож о перину и вышел к дожидавшемуся меня в коридоре Валентину. Указал ему направо, пропустил вперед и двинулся к кровати у противоположной стены. Поудобней перехватив рукоять ножа, подался вперед и ошарашенно захлопал глазами: постель оказалась пуста!

За спиной послышался шорох, плеск хлестанувшей крови сменился бульканьем вырывавшегося из распоротой глотки дыхания, и после короткого хрипа в комнате вновь воцарилась тишина.

— Ты чего? — миг спустя оказался рядом Валентин. — Чего стоишь?