Мор, ученик Смерти

– ДА. А ПОТОМ ОБРАТИМСЯ К ЗАДНЕМУ РЯДУ.

– К чему именно?

– КО ВСЕМУ.

Незнакомец сидел прямо, точно шест проглотил, и рюмки, полные сиропом и растительным ассорти, исчезали под капюшоном, словно увлекаемые конвейером.

«Вот оно, – думал хозяин, – вот что такое настоящий стиль, вот теперь-то я прикуплю себе красный пиджак, может, даже арахис на стойку поставлю, корнишончиков маринованных штук несколько, зеркала развешу, свежие опилки на полу рассыплю». Взяв мокрую от пива тряпку, он принялся с энтузиазмом протирать стойку, смешивая капли из рюмок с ликерами в единое радужное пятно, разъедающее полировку. Последний из завсегдатаев надел шляпу и нетвердой походкой вышел за порог, бормоча себе под нос что-то невнятное.

– НЕ ВИЖУ СМЫСЛА, – сказал клиент.

– Прошу прощения?

– КАКОЙ У ЭТОГО ДОЛЖЕН БЫТЬ РЕЗУЛЬТАТ?

– А сколько рюмок ты выпил?

– СОРОК СЕМЬ.

– Тогда какой угодно, – сказал хозяин и, поскольку знал свое дело и понимал, чего от него ждут люди, пьющие в одиночестве в предрассветные часы, спросил, протирая стакан все той же тряпкой:

– Благоверная из дома выставила, да?

– ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ?

– Печали заливаешь?

– У МЕНЯ НЕТ ПЕЧАЛЕЙ.

– Ну да, ну да, конечно нет. Забудь. – Он еще пару раз провел тряпкой по стакану. – Просто подумал, что иногда полезно бывает с кем-нибудь поговорить.

Клиент ненадолго погрузился в свои мысли. А потом уточнил:

– ТЫ ХОЧЕШЬ СО МНОЙ ПОГОВОРИТЬ?

– Да. Конечно. Я хороший слушатель.

– ДО СИХ ПОР НИКОМУ И НИКОГДА НЕ ХОТЕЛОСЬ СО МНОЙ ПОГОВОРИТЬ.

– Какая жалость.

– ЗНАЕШЬ, МЕНЯ НИКОГДА НЕ ПРИГЛАШАЮТ НА ВЕЧЕРИНКИ.

– Ай-ай-ай.

– МЕНЯ НЕНАВИДЯТ. ВСЕ МЕНЯ НЕНАВИДЯТ. У МЕНЯ НЕТ НИ ОДНОГО ДРУГА.

– Друг нужен каждому, – мудро заметил трактирщик.

– КАЖЕТСЯ…

– Да?

– КАЖЕТСЯ, Я МОГ БЫ ПОДРУЖИТЬСЯ С ТОЙ ЗЕЛЕНОЙ БУТЫЛКОЙ.

Хозяин подтолкнул к нему по стойке восьмигранную бутыль. Смерть наклонил ее над стаканом. Соприкоснувшись с жидкостью, тот зазвенел.

– ТЫ ЧТО, Я, ДУМАЕШЬ, НАПИЛСЯ?

– Я обслуживаю каждого, кто более-менее стоит на ногах, – ответил хозяин.

– И ЭТО ПРРРАЛЬНО. НО Я…

Незнакомец застыл с назидательно поднятым пальцем.

– О ЧЕМ ЭТО Я?

– Ты говорил, что я думаю, будто ты напился.

– АГА. ДА, НО Я МОГУ ПРОТРЕЖВЕТЬ, КОГДА ЖАХОЧУ. ЭТО ЭКШПЕРИМЕНТ. И ТЕПЕРЬ МНЕ ОХОТА ШНОВА ПОЭКШПЕРИМЕНТИРОВАТЬ Ш АПЕЛЬШИНОВЫМ БРЕНДИ.

Трактирщик со вздохом посмотрел на часы. Оно конечно, деньги текли к нему рекой, тем более что чужак не замечал накруток и не пересчитывал сдачу. Но время было уж очень позднее, такое позднее, что уже раннее. Да и сам одинокий клиент как-то выбивал из колеи. Случалось, завсегдатаи «Залатанного барабана» пили, будто в последний раз, но в данном случае хозяину казалось, что это вовсе не метафора.

– ВОТ Я И СПРАШИВАЮ: ЧТО ТАКОГО ЖДЕТ МЕНЯ В БУДУЩЕМ? КАКОЙ В ЭТОМ СМЫСЛ? ЗАЧЕМ ВСЕ ЭТО?

– Не могу сказать, друг мой. Но, полагаю, крепкий сон принесет тебе облегчение.

– СОН? СОН? Я НИКОГДА НЕ СПЛЮ. ДАЖЕ В… КАК ИХ ТАМ… ПОСЛОВИЦЫ ЗА ЭТО ВОШЕЛ.

– Сон нужен каждому. Даже мне, – намекнул хозяин.

– ЗНАЕШЬ, МЕНЯ ВСЕ НЕНАВИДЯТ.

– Да, ты говорил. Но дело уже к трем.

Пошатываясь, чужак обернулся и обвел взглядом притихший зал.

– ЗДЕСЬ НИКОГО НЕТ, КРОМЕ НАС ДВОИХ.

Хозяин поднял откидную доску и вышел из-за стойки, чтобы помочь незнакомцу слезть с табурета.

– У МЕНЯ НЕТ НИ ЕДИНОГО ДРУГА, ДАЖЕ КОШКИ НАДО МНОЙ ПОСМЕИВАЮТСЯ.

Резко вскинувшаяся рука схватила бутылку ликера «Аманита», прежде чем хозяин успел подтолкнуть гостя к выходу, удивляясь, как этот мешок костей может быть настолько тяжелым.

– ГОВОРЮ ЖЕ: МНЕ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ОСТАВАТЬСЯ ПЬЯНЫМ. ЗАЧЕМ ЛЮДИ НАПИВАЮТСЯ? ЭТО ПОТЕХА?

– Потеха не потеха, а помогает забыть об этой жизни, старина. Дай-ка я тебя к стеночке прислоню, чтобы дверь отворить…

– ЗАБЫТЬ ОБ ЭТОЙ ЖИЗНИ. ХА. ХА.

– Заходи когда угодно, слышишь?

– ТЫ ВПРАВДУ ХОЧЕШЬ УВИДЕТЬ МЕНЯ СНОВА?

Хозяин обернулся: на стойке красовался холмик из монет. Ради такого можно и потерпеть чужие причуды. Этот, по крайней мере, не горланит и не бузит.

– Еще бы! – ответил он, выталкивая незнакомца на улицу и одним плавным движением забирая у него бутылку. – Как будет желание, так и заходи.

– ЭТО САМЫЕ ЛЮБЕЗНЫЕ СЛОВА…

Дверь захлопнулась и отсекла конец фразы.

* * *

Изабель села в кровати.

Стук возобновился, негромкий, но настойчивый. Она подтянула одеяло к подбородку.

– Кто там? – шепнула она.

– Это я, Мор, – прошипели под дверью. – Открой, пожалуйста!

– Подожди!

Изабель стала лихорадочно шарить на ночном столике в поисках спичек, опрокинула флакон туалетной воды и свернула коробку шоколадных конфет – хорошо, что там оставались в основном пустые обертки. Как только ей удалось зажечь свечу и найти для нее самое выигрышное положение, она одернула ночную сорочку, чтобы та открывала чуть-чуть побольше, и сказала:

– Не заперто.

Мор, пошатываясь, вошел в спальню, неся с собой запахи конюшни, мороза и укипаловки.

– Надеюсь, – высокомерно начала Изабель, – ты не для того вторгся в мои покои, чтобы воспользоваться своим положением в этом доме.