Молодые львы

– Почему плохо? Все говорят: «Гнусная Япония, проклятая Япония». Но все же не так. Вот раньше: Англия хочет – она берет, Америка хочет – она берет. Теперь хочет Япония. – Ледяной взгляд садовника стал откровенно вызывающим. – И она берет.

Японец повернулся, развернул газонокосилку и вновь покатил ее перед собой. Срезанная трава зелеными брызгами полетела мимо его лодыжек. Майкл несколько секунд смотрел на его смиренно согнутую спину, удивительно мускулистые ноги в обрезанных по колено рваных джинсах и морщинистую, черную от загара шею над вылинявшей футболкой, а потом пожал плечами. Возможно, во время войны добропорядочный гражданин обязан сообщать о подобных высказываниях в компетентные органы, ведь стареющий садовник в плохонькой одежонке может на самом деле оказаться капитаном первого ранга Императорского флота Японии, который дожидается прибытия японской эскадры на рейд бухты Сан-Педро… Майкл заулыбался. Современному человеку никуда не деться от тлетворного влияния кино.

Он закрыл окно и пошел в ванную бриться. Стоя перед зеркалом, Майкл попытался составить план на будущее. В Калифорнию он приехал с Томасом Кахуном, чтобы подобрать актеров для пьесы, которую тот продюсировал, а заодно обсудить необходимые изменения в сценарии с драматургом Милтоном Слипером. Редактировать свою пьесу Слипер мог только вечерами, потому что весь день писал киносценарии для «Уорнер бразерс». «В двадцатом веке на творческие личности огромный спрос, – едко высказался по этому поводу Кахун. – Гете мог работать над пьесой целый день, Ибсен и Чехов тоже, а вот у Милтона Слипера свободны только вечера».

Вроде бы, думал Майкл, соскабливая с лица щетину вместе с мыльной пеной, если твоя страна вступает в войну, ты должен действовать быстро и решительно. Хватать винтовку, подниматься на борт военного корабля, забираться в бомбардировщик и лететь за пять тысяч миль, десантироваться на вражескую столицу…

Но без Майкла Кахун не смог бы поставить пьесу. К тому же Майкл не мог закрывать глаза на то, что ему необходимы деньги. Если он прямо сейчас уйдет в армию, его отец и мать могут умереть от голода, да еще алименты Лауре… На этот раз Кахун давал ему процент от прибыли. Конечно, это маленький процент, однако, если премьера пройдет успешно, пьеса будет идти на сцене год-другой, принося постоянный доход. Может, война продлится недолго, и тогда денег хватит до ее завершения. А если пьеса станет гвоздем сезона, как «Ирландская роза» Эби или «Табачная дорога»[27], пусть война затягивается до бесконечности. Ужасная, конечно, мысль: война, длящаяся столько же лет, сколько не сходит со сцены «Табачная дорога».

Жаль, конечно, что сейчас у него нет этих денег. Приятно, знаете ли, пойти в ближайший армейский призывной пункт сразу же после сообщения о начале войны и записаться добровольцем. Благородный такой, решительный поступок, о котором потом можно с гордостью вспоминать всю оставшуюся жизнь. Но на банковском счету у него всего шестьсот долларов, Департамент налогов и сборов трясет его насчет суммы подоходного налога за 1939 год, да и Лаура при оформлении развода проявила неожиданную жадность. И теперь до конца своих дней он должен выплачивать ей по восемьдесят долларов в неделю, если, конечно, она вновь не выйдет замуж. Лаура забрала и все деньги с его банковского счета в Нью-Йорке.

Майкл задался вопросом: а что будет с алиментами, когда он уйдет в армию? Возможно, военный полицейский ухватит его за плечо, когда он будет лежать в окопе где-то в далекой Азии, и скажет: «Пойдем со мной, солдат. Мы давно тебя разыскиваем». Он вспомнил историю о прошлой войне, которую ему рассказал приятель-англичанин. Приятель этот участвовал в битве на Сомме, и на третий день сражения, когда от всей роты уцелел он один и шансы на спасение казались минимальными, совершенно неожиданно пришло письмо с родины. Дрожащими руками, едва сдерживая слезы, англичанин вскрыл конверт. В нем лежало официальное письмо из учреждения, выполнявшего в Англии ту же роль, что и Департамент налогов и сборов в Америке. «Мы неоднократно ставили вас в известность относительно задолженности в тринадцать фунтов и семь шиллингов по налогам за 1914 год. Вынуждены сообщить, что это наше самое последнее предупреждение. Если в самое ближайшее время вы не погасите задолженность, мы будем вынуждены взыскать ее через суд». Англичанин, весь в грязи, с провалившимися от недосыпания глазами, оборванный, единственный уцелевший среди гор трупов, оглушенный грохотом орудий, написал прямо на сухих строчках официальной бумаги: «Придите и получите. Военное ведомство с радостью сообщит вам мой адрес». Он передал письмо писарю, чтобы тот отправил его по назначению, и вновь повернулся лицом к немцам, готовясь отражать очередную атаку.