Молодые львы

Ной и Майкл улыбались, проезжая по мрачному старинному городу. Они миновали шесть постов, на одном военный полицейский даже отдал честь джипу. Майкл с важным видом ответил тем же.

Глава 35

Майкл отметил, что по мере приближения к линии фронта люди становились все лучше. В нарастающем гуле орудий, ведущих неспешный диалог над осенними немецкими полями, каждый, казалось, стал говорить тише, прислушиваясь к сказанному другими, стремился накормить, устроить на ночлег, поделиться спиртным, показать фотографию своей жены и вежливо спросить разрешения взглянуть на фотографию твоих близких. Зона грохота и огня, похоже, отсекала эгоизм, нервозность, недоверие к ближнему, все самые отвратительные нормы поведения, присущие двадцатому веку, с которыми ты уже сжился, а потому считал, что вести себя иначе люди просто не могут.

Их подвозили все, кто ехал в нужную им сторону… Лейтенант похоронной службы профессионально объяснил, что делают его люди с содержимым карманов убитых. Все найденное раскладывается на две кучки. В первую идут письма из дома, карманная Библия, награды. Все это отсылается скорбящим родственникам. Во вторую ложатся игральные кости, карты, презервативы, фотографии обнаженных красоток и откровенные письма английских девушек с воспоминаниями о прекрасных ночах, проведенных в сене около Солсбери или в мягкой постели на Чарлз-стрит. Эти вещи подлежали уничтожению как оскверняющие память павших героев. Упомянул лейтенант похоронной службы, который до войны работал продавцом женской обуви в универмаге «Мэгнинс» в Сан-Франциско, и о тех трудностях, с которыми приходится сталкиваться ему и его подчиненным при опознании останков людей, от которых средства современной войны оставляли чуть поболе мокрого места.

– Даю вам дельный совет, – говорил лейтенант, – держите один из личных знаков в карманчике для часов. При взрыве голову часто отрывает от туловища, а потому цепочка с личным знаком отлетает в сторону и теряется. Но в девяти случаях из десяти брюки остаются на месте, так что мы обязательно найдем личный знак и идентифицируем покойника.

– Спасибо, – только и ответил Майкл.

Едва они вылезли из джипа, как их подсадил в свою машину капитан военной полиции, который сразу понял, что они в самоволке. Он предложил взять их в свою роту, пообещав без труда уладить все формальности, поскольку людей у него не хватало.

Их даже подвез генерал-майор, дивизию которого на пять дней отвели с передовой на отдых. Генерал с короткой стрижкой, розовым лицом и заметным животиком более всего напоминал доброго дедушку из детской книжки. И вопросы он задавал мягким голосом, но, похоже, видел их насквозь.

– Откуда вы, парни? В какую направляетесь часть?

Майкл, издавна испытывавший недоверие к большим звездам на погонах, лихорадочно пытался найти какой-нибудь невинный, ничего не значащий ответ, а Ной ответил без запинки:

– Мы дезертиры, сэр. Убежали из лагеря пополнения пехоты и направляемся в свою прежнюю часть. Хотим вернуться в свою роту.

Генерал понимающе кивнул, с уважением глянул на награду Ноя.

– Вот что я вам скажу, парни, – заговорил он вкрадчивым голосом продавца мебели, пытающегося сбыть с рук столик для бриджа, – в моей дивизии есть вакансии. Почему бы вам не заглянуть ко мне? Может, понравится? Я лично оформлю необходимые бумаги.

Майкл улыбнулся, ему нравилась эта новая армия – более гибкая, увидевшая в солдате человека.

– Нет, благодарю вас, сэр, – твердо ответил Ной. – Я дал слово своим друзьям, что обязательно к ним вернусь.

Генерал вновь кивнул:

– Я очень хорошо тебя понимаю. В восемнадцатом году я служил в дивизии «Радуга». Так я поставил всех на уши, чтобы после ранения вернуться туда. Ну а пообедать со мной вы не откажетесь? Сегодня воскресенье, и, если не ошибаюсь, в штабной столовой на обед будет курятина.