Молодые львы

– Да, – кивнул писарь. – Его взяли на Губернаторском острове, в Нью-Йорке, прошлой ночью. Только помни, никто не должен об этом знать, это тайна, но я знаю, потому что все время сижу в канцелярии…

– Я никому не скажу. – Майкл покачал головой, думая о Ное, сцапанном военной полицией, в синей робе с большой буквой «З», с которой начиналось слово «заключенный», на спине, об охранниках, которые держали его на мушке. – Он в порядке?

– Не знаю. Об этом ничего не говорят. Колклу на радостях налил нам всем по глотку виски «Три перышка». Но я хотел поговорить с тобой не об этом. Речь пойдет о тебе. – Брайслфорд выдержал театральную паузу, прекрасно понимая, что полностью завладел вниманием Майкла. – Ты подавал заявление о приеме в офицерское училище. Довольно давно.

– Да, – кивнул Майкл. – И что?

– Оно вернулось. Вчера. Тебе отказано.

– Отказано? – помрачнел Майкл. – Но я прошел комиссию и…

– Отказ получен из Вашингтона. Двух других парней из нашей роты приняли, а тебя завернули. ФБР сказало «нет».

– ФБР? – Майкл всмотрелся в лицо Брайслфорда, подозревая, что его разыгрывают. – При чем тут ФБР?

– Они проверяют всех. Проверили и тебя. И сказали, что в офицеры ты не годишься. Лояльность хромает.

– Ты меня разыгрываешь?

– На кой черт мне тебя разыгрывать? – надулся Брайслфорд. – Теперь я с шутками завязал. В ФБР считают, что ты нелоялен, а потому в офицерском училище делать тебе нечего.

– Нелоялен, – недоумевая, повторил Майкл. – И что же на меня повесили?

– Ты красный. Так у них записано в твоем деле. В досье, как говорят в ФБР. Тебе нельзя доверять сведения, которые могут представлять интерес для противника.

Майкл оглядел плац. Тут и там люди лежали на пыльной траве, двое солдат лениво перебрасывались бейсбольным мячом. На другой стороне плаца под легким ветерком развевался на высокой стойке звездный флаг. Где-то в Вашингтоне в этот самый момент какой-то мужчина, сидящий за столом, возможно, смотрел на такой же флаг, тот самый мужчина, который твердой рукой, без всяких угрызений совести написал на его деле: «Нелоялен. Сочувствует коммунистам. В рекомендации отказать».

– Испания, – добавил Брайслфорд. – Это имеет какое-то отношение к Испании. Я краем глаза заглянул в твое личное дело. Разве в Испании коммунизм?

– Не совсем.

– Ты бывал в Испании?

– Нет. Я помогал организовать комитет, который посылал туда санитарные автомобили и донорскую кровь.

– На этом тебя и зацепили. Теперь ты у них на крючке. Правды они, конечно, тебе не скажут. Будут напирать на то, что тебе недостает качеств, необходимых командиру. Но я назвал тебе истинную причину.

– Спасибо. Я тебе очень благодарен.

– Пустяки, – отмахнулся Брайслфорд. – Ты, во всяком случае, отнесся ко мне как к человеку. Мой тебе совет – постарайся добиться перевода. Мне в этой роте ничего не светит, но для тебя все гораздо хуже. Колклу ненавидит красных. Так что теперь ты будешь ходить в наряд по кухне, пока мы не отправимся за океан. А там тебя то и дело будут посылать в разведку, так что живым тебе скорее всего оттуда не вернуться.

– Спасибо, Брайслфорд, – повторил Майкл. – Думаю, я воспользуюсь твоим советом.

– И правильно. Сам о себе не позаботишься, так и никто не позаботится. Кому мы нужны в этой армии? – Он достал новую зубочистку. – Только помни, – писарь сплюнул в пыль, – я тебе ничего не говорил.

Майкл кивнул, а потом долго наблюдал, как Брайслфорд бредет по кромке плаца к канцелярии роты, в которой у него не было никаких перспектив.

Издалека, пролетев по тысячам миль проводов, до Майкла донесся голос Кахуна:

– Да, это Томас Кахун. Да, я согласен оплатить телефонный звонок рядового Уайтэкра…

Майкл закрыл за собой дверь телефонной будки в отеле «Роулингс». Он специально поехал в город, потому что не хотел говорить из лагеря, где его могли подслушать.

– Пожалуйста, уложитесь в пять минут, – попросила телефонистка. – Другие ждут.

– Привет, Том, – поздоровался Майкл. – Дело не в бедности. Просто у меня нет запаса четвертаков и десятицентовиков.

– Привет, Майкл. – По голосу чувствовалось, что Кахун рад его звонку. – Ничего страшного. Я спишу стоимость разговора с подоходного налога.

– Том, слушай меня внимательно. У тебя есть знакомые в управлении Специальной службы в Нью-Йорке? Знакомые, которые организуют поездки артистических бригад и показы спектаклей в лагерях и на базах?

– Есть, – ответил Кахун. – И много. Я постоянно с ними работаю.

– Слушай, в пехоте мне надоело. Не мог бы ты попытаться устроить мне перевод? Я хочу уехать из этой страны. Специальная служба каждый день отправляет людей за океан. Я бы хотел попасть в одну из таких групп.

На другом конце провода помолчали.

– Ладно. – В голосе Кахуна отчетливо слышались разочарование и упрек. – Конечно. Если ты этого хочешь.

– Сегодня вечером я отправлю тебе заказное письмо, – продолжал Майкл, – с указанием моего личного номера, звания и номера части. Они тебе потребуются.

– Отправляй. Я сразу же этим займусь. – Из трубки повеяло холодком.

– Мне очень жаль, что все так вышло, Том. По телефону объяснить не могу. Но при встрече все расскажу.